Ясности от созерцания чародейского творения не прибавилось. Хорошо хоть золотая клетка очень тонкая, почти невидимая и в глаза не бросается. Вот смеху-то было бы, окажись ее прутья в палец толщиной! Лечебный конструкт весьма смущал Толлеуса. Вроде бы не мешает, но и пользы от него никакой. К тому же заплатил он за него как за два полных манокристалла. Огромные деньги, чтобы так просто с ними расстаться. Однако сделать с этим пока ничего нельзя. Даже спросить некого. Вот когда искусник вернется в Широтон после отборочного тура, можно будет попробовать сходить в другую школу и полюбопытствовать, насколько ценно приобретение.
– Ладно, – сварливо пробурчал бывший настройщик, пряча камень «Ока» и доставая только что собранный амулет. – Взгляни на это! – И искусник поведал помощнику о своей задумке: – Сейчас пойдем в шатер, я дам тебе денег. Сядешь где-нибудь и будешь предлагать всем желающим немного заработать. Только гони тех, кто по второму кругу завернет. Они уже пустые будут. Сможешь отличить, кто с маной, кто без?
Оболиус кивнул, но брать амулет не спешил, переминаясь с ноги на ногу.
– Что? – спросил големщик, чувствуя назревающую проблему.
– Так ведь это… Никто не согласится.
– Это почему? – не понял Толлеус. Все выглядело очень логично: вот товар, вот деньги. Сомнений помощника он не понимал.
– Испужаются все, вот почему!.. Эх, ну как бы объяснить… Вот представьте: подойдет к вам какой-нибудь чародей и скажет: «Сейчас мой конструкт вас насквозь пролетит – это совсем не больно и не опасно! Я вам даже денег за это дам!» Вы согласитесь?
Искусник поскреб шлем: в словах рыжего недоросля слышалась истина. В Кордосе-то люди привычные, а тут темнота дремучая, даже читать не умеют. Над этим нужно поразмыслить.
– Тьфу ты! – сплюнул старик.
Приподнятое настроение испарилось в один миг, амулет отправился в карман.
Оболиус наконец получил «вольную» и понесся куда-то по своим делам. Искусник же в растрепанных чувствах отправился в шатер. Подойдя к нему, он в очередной раз поразился количеству разнообразных конструктов, снующих в воздухе. Их было больше, чем мух вокруг коровьей лепешки! Правда, прослеживалась одна странность. Искусник заприметил это еще в прошлый раз, но чем-то отвлекся и не додумал мысль до конца: к нему в шатер чародейские конструкты не лезли. Снаружи полным-полно, в стенки тычутся, но не залетают.
– Вдруг это как-то связано с моими защитными плетениями? – вслух стал рассуждать Толлеус в своей излюбленной манере.
– Никогда не слышал о таком, но почему бы и нет? – поддакнул он себе. – Вот только какая мне от этого польза, даже если и так?
– Ну можно будет собрать кокон, защищающий от них. Неизвестно ведь, какие у чародеев намерения. Можно по одному отключать защитные плетения шатра и понаблюдать, что получится.
– Можно. Только потом снова ставить эту защиту – лишний расход маны. Ее и так не хватает.
Толлеус взгрустнул. Сейчас весь запас умещался в обоих манокристаллах. Да еще немного личного запаса. И все. На оставшийся срок для жилета нужно зарезервировать полтора. Все остатки, если не больше, он проездит на Пауке. Как ни хотел он экономить, не получается. То там, то здесь понадобится. Да еще заказы эти… Надо было сразу прикинуть, сколько маны уйдет, и не гнаться за деньгами.
И все же интерес исследователя взял верх: искусник пошел в шатер экспериментировать. Внутри все осталось без перемен. Повозка с Пауком, куча соломы вместо кровати да толстый струганый деревянный столб-подпорка по центру – вот и весь интерьер. Плюхнувшись на импровизированную постель, старик закрыл глаза и осмотрелся в истинном зрении. Картина сразу же стала веселее: стены и конус потолка охвачены защитными контурами в виде замысловатых узоров. За несколько дней, что искусник отсутствовал, плетения сильно истощились и нуждались в подпитке. Это, кстати говоря, было одной из причин, почему Толлеус все-таки решил не экономить на крохах. Все равно нужно тратить ману на восстановление.
Так, лежа с закрытыми глазами и внешне не двигаясь, искусник стал потихоньку снимать плетение за плетением. Прошло около двух часов; появился Оболиус и тихонько сел на землю, прислонившись спиной к колесу телеги. Устроившись поудобнее, он стал внимательно наблюдать за действиями старика, силясь догадаться, чем же тот занят. Пару раз Толлеус радостно вскрикивал: «Ага!», но работу не прервал.
Наконец, когда солнце огненным краем уже коснулось земли, искусник сел и довольно осмотрелся. Заприметив помощника, он счел его вполне подходящей кандидатурой, чтобы поделиться своими достижениями.
– Смотри! Эти три плетения сами по себе не пропускают некоторые виды конструктов. Но в паре и тем более в тройке они, похоже, могут остановить любой вид. По крайней мере, когда они все активированы, я не заметил ни одного чародейского творения, которое смогло бы пробраться внутрь, – вещал он.
Оболиус с умным видом кивал, не произнося ни слова. Толлеус замолк осматриваясь. Сейчас, когда упомянутые защитные контуры активированы, в шатре осталось несколько конструктов, которые успели проникнуть внутрь за время экспериментов, да так и не смогли вырваться. Теперь они суетливо метались у самого центра, предпочитая не приближаться к стенам. Как работали плетения, было не совсем ясно. Возможно, они формировали какое-то поле, которое не убивало, но явно отпугивало конструкты, вызывая в их ауре беспокойную рябь. Чтобы избавиться от них, нужно не ставить защиту сразу на весь шатер, а плести потихоньку, как старик и делал в самом начале. Он уже собрался так и поступить, поскольку жить в тесном соседстве с беспокойными чародейскими творениями совсем не хотелось, как вдруг Оболиус спросил:
– А вы можете, не снимая защиты, сжать ее?
– Зачем?.. – удивился искусник, но тут же озвучил пришедшую мысль: – Ты думаешь, мы сможем поймать их? – И, не дожидаясь ответа, он начал сжимать контуры защитных плетений.
Конструкты заметались быстрее в уменьшающемся жизненном пространстве, потом и вовсе замерли неподвижно, сбившись в стайку. Охваченный азартом исследователя старик продолжал сжимать, как вдруг все пленники практически одновременно умерли. Или сдохли. Или что-то еще, только их формы потеряли четкие границы, растворившись в воздухе.
Старик с подростком молча переглянулись, и Толлеус тут же поставил новую ловушку, захватив еще одну порцию любопытных жертв, которые на свое несчастье слишком приблизились. Сжав защитную сферу до состояния, когда пойманные конструкты обреченно замерли, прижавшись друг к другу, искусник остановился. Он поймал их, и что дальше? Просто передавить? Так зачем? Вон их еще сколько летает вокруг. Всех не извести. Изучить их также не представлялось возможным: это же не артефакты, а практически живые существа, со своей аурой, жизненной силой и маной…
Слово «мана» зажглось огненными буквами в мозгу искусника, и тотчас в глазах появился голодный блеск. Слой маны есть у всех живых существ, даже у животных. Только у последних маны очень-очень мало: эволюция пошла другим путем. То ли дело конструкты! Эти искусственные создания хоть и питаются жизненной силой, но и ману используют. И пускай сами они крохотные, однако запас несут приличный. И вот теперь Толлеус поймал несколько. Поскольку он тоже не мог существовать без маны, то на правах сильного собирался поживиться чужим добром и угрызений совести от этого совершенно не испытывал. Как говорится, голод – не тетка. Конструкты – не люди: их не охраняет закон, им не надо платить, их не нужно уговаривать. Подлетели слишком близко? Сами виноваты. Осталось только придумать хороший способ осуществить свое намерение.
