Будь на месте искусника чародей, тот бы, наверное, каким-нибудь образом проглотил несчастные конструкты или пробил брешь в манослое, организовав утечку. Однако Толлеус долгие годы проработал с манонасосами, поэтому мысль его уверенно свернула на накатанную колею. Как раз сегодня, словно на заказ, он собрал амулет для выкачивания маны. Выходит, не зря. Пригодился амулет.
В мгновение ока сформировалось плетение манонасоса, и накопитель, заботливо подключенный в связку, стал заряжаться. Оболиус быстро смекнул, что происходит. Сначала брови его удивленно поползли вверх, но потом он с воодушевлением начал предлагать варианты, как подманить чародейские конструкты поближе. А старик с улыбкой кивал, гладил манокристалл и снова улыбался.
Досье. Входящий № 8722
Широтон. Координационный центр «Недремлющего Ока»
Доклад службы Изысканий о массовом уничтожении конструктов в деревне Палатка
Приложение 1. Выписки из журнала наблюдения за искусником № 1-409 об уничтожении конструктов небоевого назначения.
Приложение 2. Отчет отдела Благосклонности Обывателей службы Слова об отношении к инциденту участников и гостей Турнира големов.
Приложение 3. Выписки из журнала наблюдения за искусником № 1-409 о попытках мести со стороны участников и гостей Турнира големов.
Резолюция
Службе Спокойствия
Установить личности чародеев, предпринимающих попытки отомстить искуснику № 1-409.
Предостеречь чародеев, работающих в государственных структурах и крупных школах, от попыток мести искуснику № 1-409.
Не обеспечивать защиту искусника № 1-409 от нападений чародеев, работающих в частной сфере.
Арестовать и выдать властям империи Кордос чародея, который убьет искусника № 1-409.
Глава 17
Толлеус. Дичь
Серп Мунары скользнул за горизонт, уступив место дневному светилу. Толлеус открыл глаза и сладко зевнул, вытянувшись на своей соломе. Впрочем, «потянулся» он образно. В действительности делать это чревато для изношенного организма. Настроение искусника было преотличным: вчера нежданно-негаданно ему удалось неплохо пополнить запас маны. Он остановился только к ночи, когда уже совсем устал. Да и ряды чародейских конструктов, наводнивших Палатку, изрядно поредели, что делало дальнейшую охоту не такой перспективной. И все же старику удалось буквально за пару часов совершенно бесплатно нацедить добрую треть манокристалла.
Ночь выдалась неспокойной. Нет, никто не ломился в шатер, искусника не донимали кошмары или вещие сны. Однако безликий рокот призрачного шума нынче ночью отличался какой-то тревожностью. Как морской прибой может нежно ласкать босые ступни, а может в шторм обрушиваться на берег в слепой ярости, так и гомон тысячи призраков. Сейчас шумело так себе: и близко не буря. Но все же какое-то недовольство этой непонятной стихии чувствовалось. Все бы ничего, но это рассерженное жужжание было местным, так сказать. То есть центр активности шума находился здесь, в Палатке. По опыту старик знал, что призраки устраивают галдеж не просто так: в ближайшем будущем грядет серьезное событие или оно только что случилось. Это могло обернуться неприятностями, нужно быть начеку.
Хорошенько проморгавшись, Толлеус нацепил ставший уже привычным шлем и сразу же огляделся в истинном зрении. Увы, но за ночь конструктов больше не стало. Разномастную мелочь он в основном выловил еще вчера. Остались только крупные фиолетовые «гусеницы», которым удавалось вырваться из ловчей сети старика. Они появились накануне под конец веселья: шесть штук размером с руку взрослого мужчины каждая. Сначала искусник очень обрадовался, увидев их: эти жирные конструкты прямо-таки сочились маной. Но, к великому сожалению, тут же выяснилась их особенность: они были сильнее ловчего поля. В шатер «гусеницы» предпочитали не лезть, хотя, наверное, могли бы. Однако даже через стенки удавалось заметить, что они здесь не просто так. Когда старик снимал защиту, конструкты настойчиво летели внутрь. Прямо к кордосцу, как ему показалось. Он с азартом ловил их, но они вырывались и отлетали подальше, словно им требовалось перевести дух. А потом снова подбирались к стенам шатра, дожидаясь новой возможности пробраться без приглашения. Сейчас «гусеницы» выстроились в форме правильного шестиугольника снаружи и висели неподвижно.
Ценную добычу, безусловно, нужно поймать, но пока у Толлеуса нет мыслей, как это сделать. Сегодня в планах стояло посещение Турнира. Несколько дней назад искусник побывал на так называемой «Длинной миле», где големы соревновались друг с другом в скорости. Сегодня истуканам тоже предстоит бегать по кругу наперегонки. Но есть одно большое отличие: если раньше ими управляли чародеи, то сейчас хозяева будут простыми зрителями, а големы побегут сами.
Как такое можно сделать, старик плохо представлял. Наверное, автономные искусственные создания – это венец всего големостроения. Зрелище обещало быть захватывающим. Самодостаточного голема может сотворить только настоящий мастер. Выступление элиты, каковой, без сомнения, являлись те немногие, кто участвовал в забеге сегодня, никак нельзя пропустить. Перед зрителями предстанут не бесформенные неповоротливые каменные глыбы, а сплав скорости и изящества. Толлеус в этом уверен.
Едва он вышел из шатра, фиолетовые конструкты ожили и с нездоровым интересом полетели за ним. Такое пристальное внимание к его персоне очень не понравилось старику, отчего он с неожиданной для своего возраста прытью ретировался обратно в шатер. «Гусеницы», потоптавшись у входа, вновь как ни в чем не бывало заняли насиженные места. Вроде бы до сих пор конструкты не проявляли никакой враждебности, и все же поведение этих внушало опасение. Толлеус все еще подсознательно побаивался чародеев: слишком долго его этому учили. Вот и теперь холодные лапки мурашек протопали вдоль позвоночника.
– Могут чародеи затеять против меня что-нибудь недоброе? – поставил старик вопрос ребром.
– Конечно могут! – без тени сомнения ответило альтер эго и тут же, предвосхищая следующий вопрос, добавило: – Потому что ты им не нравишься.
Искусник лишь отмахнулся:
– А резон-то какой? Одно дело – просто не любить, а другое – силы тратить.
– Ты вчера наловил и перепортил кучу чужой собственности. Чародеи тебе не простят, – с каким-то непонятным злорадством подсказал Толлеус сам себе и нахмурился.
– Что-то я не заметил хозяев… – буркнул он.
– Ну конечно, они дикие! То есть ничьи. Их не делали чародеи для своих нужд, они сами появились. Из яиц вылупились! – Искусник потешался от души и продолжал бы еще долго, если бы не прозвучал новый довод:
– Они сами лезли ко мне! Я лишь защищал неприкосновенность своего жилья.
Пожевав губами, старик согласно кивнул, принимая аргумент:
– Вот только, согласись, обидно. Допустим, ты хотел заглянуть в замочную скважину к постояльцу, проверить, не портит ли он твое имущество. А он тебя из-за двери спицей в глаз!
