Наконец все участники, которые не сошли с дистанции, миновали этот участок, и старик получил добро на расчистку завала. Используя Искусство, он выдернул покореженного голема наверх кучи, а приехавший на повозке Оболиус привязал к нему веревку и стащил вниз. Шестиног был не на ходу, но все же с помощью посоха кое-как смог взобраться на телегу. Щелкнули вожжи, и лошаденки потащили свой скорбный груз, неаккуратно свисающий с обоих бортов растопыренными лапами.
Проезжая вдоль полосы препятствий, Толлеус с грустью смотрел на непокоренные преграды. Оболиус оказался прав: ничего непреодолимого старик не заметил. Когда лошади дотащились до финиша, торжественная часть мероприятия уже закончилась. Большинство зрителей разошлись. Чародейских големов тоже не наблюдалось.
Очень хотелось узнать, какой Толлеус набрал балл. Поэтому, бросив парня с телегой, он отправился искать судей или еще кого-нибудь, кто бы мог дать ему ответ на этот вопрос. Сновавшие туда-сюда работники только пожимали плечами. В конце концов пришлось дойти до самой площади, где в свое время производилась запись участников.
По жестокой иронии судьбы старику не хватило совсем чуть-чуть. По сути, если бы Толлеус преодолел бурелом, можно было с чувством хорошо выполненной работы поехать в трактир и наконец позавтракать. Искусник от такой несправедливости совсем расстроился.
Непослушный Оболтус, прождавший для приличия полчаса, повез останки Паука в шатер. По пути он встретил своего господина: тот сидел в пыли и отчаянно ругался сам с собой. Скорее даже именно знакомый голос привлек внимание помощника.
– Я бы прошел! – хныкал кордосец. – А даже если бы не прошел, то мог объехать все оставшиеся препятствия и приехать первым, набрав проходной балл…
– Это Оробос! – тут же со сталью в голосе возражал он. – Тебе здесь не рады!
Толлеус слишком устал, чтобы что-нибудь делать. Кулем повалившись на солому, он отправил помощника в трактир за чем-нибудь съестным. До завтра отдых, а с утра пораньше в Широтон, чтобы провести оставшееся время с максимальной пользой. Обязательно нужно сходить в библиотеку, посетить еще одну чародейскую школу, поискать ученых книжников…
Оболиус ушел, и сейчас же мысли вновь свернули на тему выступления и испорченного голема. Старик затряс головой: не дело истязать себя сожалениями. Он приехал в Оробос не ради Турнира и побеждать в соревнованиях не планировал. Усилием воли искусник заставил себя успокоиться. Тотчас призрачный шум в голове покинул задний план сознания, где ютился все время, и властно заявил о себе. В Палатке и без того было шумновато от галдящих призраков, но сегодня они кричали особенно громко. Возможно, всему виной был девственно-чистый разум? Может, и так: Толлеус нечасто пользовался упражнениями для концентрации и раньше не замечал связи.
Прислушавшись, искусник даже различил слова-образы, в которых с удивлением распознал себя и своего голема. Призраки не проявляли враждебности. Они, как рыночная толпа зевак, просто глазели на невиданное диво, словно делясь впечатлениями. Немыслимо: едва ли не впервые за всю свою долгую жизнь старик слышал что-то внятное. Но размышлять над этим феноменом сейчас не время: Толлеус твердо настроился успокоить расшалившиеся нервишки.
Увы, планам насчет спокойной медитации не суждено было сбыться. Неожиданно Паук, до поры сиротливо лежавший у входа бесформенной кучей, зашевелился, со скрипом распрямляя смятые конечности. Искусник, погруженный в себя, сперва даже не обратил на это внимания. Потому что, во-первых, такого не бывает, а во-вторых, защитный контур шатра не потревожен. И все же это оказался не морок. Шестиногий голем, точь-в-точь как разбуженный дикий зверь, встряхнулся и уверенно затопал вон из жилища. И это при том, что манокристалл был снят!
Толлеусу даже в голову не пришло, что голема воруют: слишком уж все это выглядело нереально. Только когда полог откинулся и Паук исчез снаружи, старик ринулся в погоню, проклиная старость, чародеев и все на свете. Если шестиног побежит, старику его не догнать.
Догонять никого не пришлось: Паук обнаружился совсем недалеко от входа. Он топтался на месте, по очереди поднимая и опуская лапы, которые окончательно распрямились, приняв первозданную форму. Только тут Толлеус догадался посмотреть истинным зрением: над его творением шла активная искусная работа. По всей конструкции змеились нити непонятных плетений непривычного коричневого оттенка. А Паук знай себе пританцовывал, щелкая суставами, разводя и сводя пальцы, припадая то на правый, то на левый бок. А потом и вовсе, как настоящий норовистый жеребец, встал на дыбы.
Старик отчетливо видел подключенный к голему мощный канал маны. Мана струилась потоком, как будто в трубе: типичного в таких случаях рассеивания почти не было. Откуда идет эта мана, разглядеть не получалось. Точнее, понятно, в каком месте затаился чародей (или, судя по плетениям, все же искусник?), вот только посмотреть туда никак не удавалось: взгляд как будто соскальзывал, отказываясь повиноваться своему хозяину.
– Э-эх! – вздохнул Толлеус, прекрасно понимая, что оказать достойное сопротивление воришке не сможет.
Столько дней он носился с Пауком, словно с императорской дочкой. И беспокоился только о том, как бы чего не случилось в его отсутствие. Даже в голову не приходило, что кто-то обнаглеет настолько, что решит устроить открытое нападение на искусника с посохом.
«Одна за одной!» – пронеслось в голове у старика о неприятностях, которые напророчил призрачный шум. И все же он не опустил руки. Хотят отобрать голема силой? Пускай отберут, но, по крайней мере, не придется себя корить за бездействие. С этой мыслью искусник пошел вдоль канала маны, решив таким образом отследить ее источник. Как-то впопыхах он не подумал, что манокристалл, будучи самым ценным, снят, что Паук сильно поврежден и по большому счету уже не нужен. Турнир для Толлеуса окончен, да и самому голема не починить: в лучшем случае пригодятся некоторые детали в новой конструкции. Пожалуй, лишь настройки управляющих амулетов представляли сейчас для старика ценность. Очень уж много усилий он потратил, чтобы подобрать их. Если бы големщик подумал об этом, то наверняка не стал бы рисковать жизнью ради достаточно дорогой, но не самой необходимой вещи, а просто скопировал бы себе в посох все из амулетов. Вот только тяжело сохранить ясное сознание и холодный рассудок, когда творится такое.
Не успел Толлеус пройти и нескольких шагов, как сейчас же голем, обогнав его по краю, загородил путь. Дальше дороги не было. Искусник дистанционно застопорил голема и твердой походной двинулся в обход. Паук простоял неподвижно лишь пару секунд, после чего вновь загородил дорогу. Да вдобавок покачал из стороны в сторону перед носом старика поднятой передней лапой, мол, нельзя!
Со всей очевидностью стало понятно, что у голема теперь новый хозяин.
Потревожив сигнальный контур, появился мальчишка-посыльный. Хорошо хоть старик после памятного случая с Оболиусом понизил защиту шатра. Оказавшись в «логове кордосских искусников», немного ошалевший пацан вручил Толлеусу грамоту с поздравлениями: его все-таки пропустили в финал. Недостающие баллы принес так называемый приз зрительских симпатий. Старик опасался, что его дисквалифицируют за езду на големе. А оказалось, что подобное нововведение удостоилось награды. Чародеи подобного никогда не практиковали, но теперь, наверное, начнут.
