Это было настолько удивительно, что Толлеус никак не мог поверить, что это не шутка. И то сказать: оробосцы голосуют за искусника! И тем не менее вот она, грамота с чародейскими печатями: все чин по чину. А если еще учесть, что оробосский меценат починил ему голема, то и вовсе чудеса!
Сказать по правде, бывший настройщик вернулся в сознание совсем недавно и только-только отошел от шока. Мало того что скрытый от взгляда похититель уверенно и нагло присвоил себе Паука, так в довершение ко всему каким-то непостижимым образом сломал старику посох. Это произошло ровно в тот момент, когда искусник пошел вдоль канала маны, намереваясь побороться за свою собственность.
И вдруг в руках вместо верного и могущественного инструмента оказалась простая палка, абсолютно не реагирующая на команды. Тут у големщика случился приступ. Последнее, что он запомнил, – как падает на землю, хватаясь за сердце. Жилет вовремя почуял, что хозяину нужна помощь, начал накачивать ману в плетения реанимации, но тоже замер бесполезной грудой железа и кристаллов, разделив судьбу посоха.
Очнувшись у себя в шатре в обнимку с действующим посохом, старик в первое мгновение даже засомневался в своем рассудке. Однако шестиног, который тоже оказался здесь, был полностью исправен, а остаточные завихрения маны и не до конца развеявшиеся плетения свидетельствовали – не привиделось!
Старик до сих пор гадал, зачем неведомый искусник это сделал. В бескорыстие Толлеус не верил. Скорее всего оробосец руководствовался какими-то своими замыслами. Как бы то ни было, его действия сэкономили старику кучу денег и времени. Правда, этот доброхот что-то переделал. Тщательно все осмотрев, кордосец привычно почесал шлем. Первое, что бросалось в глаза, – маленькая эмблемка ящерицы на корпусе. Искусник сейчас же узнал ее – это же амулет-картинка, что была на груди сбежавшего узника! Связь налицо. Значит ли это, что сбежавший из маркинской тюрьмы пленник и невидимый искусник, отремонтировавший голема, – один и тот человек? Не исключено, но сомнительно – слишком много совпадений. При этом никак не объяснить назначение картинки. Немало времени старик потратил, исследуя изображение. Увы, ему не удалось обнаружить ничего интересного. Возможно, для изучения не хватало возможностей, либо же, что более вероятно, это просто рисунок, который, как и давешний амулет, лишь повторял эмблему какой-нибудь организации. Невидимка в этом случае – еще один выпускник той же некордосской искусной школы, что и арестант. Звучит логично, хоть и не объясняет, что делают эти искусники в самом сердце чародейской империи.
Внешним осмотром голема бывший настройщик не ограничился, скрупулезно проверив все с помощью Искусства. Всего он не понял. Зачем, допустим, нужны плетения в металлических деталях? Или зачем понадобилось ломать защиту от огня? Это выглядело странно и вызывало тревогу. Однако за другой подарок старик был готов расцеловать благодетеля. Вместо двух сундуков с амулетами, переплетенными нитями так, что и не разберешься, и потребляющими уйму маны, теперь все завязано на один, но какой! Амулет не хуже того, что у него в жилете! Толлеус пропустил момент, когда невидимый искусник успел это сунуть в Паука. Но вот оно – новое сокровище. Прочие амулеты можно выгружать…
Старик прищурился:
– Хитро!
Да, старая начинка так и просится в чулан с прочими заготовками. Вот только не получится ли так, что перед Турниром явится хозяин и заберет свое добро? И тогда старый искусник останется на старте ни с чем и даже никому не пожалуешься. Такой вариант все объясняет: оробосцы не милые и не добрые, как может показаться на первый взгляд. Просто они почувствовали угрозу со стороны Толлеуса и, прознав о том, что он допущен до следующего раунда, решили убрать конкурента. Значит, и спрятанные плетения в деталях голема таят в себе какую-нибудь гадость. Например, разрушение по команде.
Старик не на шутку разволновался.
– Надо действовать так, как будто я ничего не заподозрил, – подсказал он себе.
– Да. Тогда успокоенные враги не будут искать другие возможности мне помешать.
– Нужно усыпить их бдительность, – вторило альтер эго. – Но следует готовиться к любым неожиданностям.
Искусник понимающе закивал головой.
Оболиус притащил целый горшок дымящейся похлебки, кувшин молока и кусок козьего сыра. И никаких пряников. Парень умнеет на глазах. Толлеус обязательно похвалил бы его, если бы тот не забыл принести хлеб. С жадностью, свойственной лишь молодым и здоровым, искусник набросился на еду. Как вдруг в голове отчетливо прозвучало: «Извините, я хочу с вами поговорить…»
Старик уронил ложку: неужели какой-то чародей опять вселился в него? Но нет, ощущения чуждого присутствия не было. Померещилось? Если нет, то где собеседник?
«Вы бы могли принять меня?» – снова раздались слова.
Только тут Толлеус понял, что слышит голос из шлема. Ведь действительно, это шлем командующего отрядом, в нем есть плетение вызова. Признаться, от гостей старик уже порядком устал. И вообще хотелось наконец лечь и расслабить натруженные ноги. Он бы прогнал странного собеседника. Но есть одно «но». Судя по использованию искусной связи, это тоже искусник. Отставив миску, старик взял посох и со вздохом поплелся к выходу.
Нет, это оказался не давешний невидимка, как бывший настройщик заподозрил: у шатра стояла черная с золотом карета, запряженная четверкой статных жеребцов. На дверце красовалась эмблема Кордоса. Двое дюжих молодцев на запятках бросали по сторонам хмурые взгляды из-под козырьков шлемов. Дверца распахнулась, и из кареты вылез крепкий мужчина с модными усиками, в дорогом кафтане, поигрывая маленькой тросточкой, какими любят пользоваться аристократы. Под кого бы ни рядился незнакомец, Толлеус по ауре и жезлу сразу же распознал профессора Искусства. Следом за ним из кареты вылез еще один детина и недобро уставился на старика.
Аристократ кивком приветствовал Толлеуса. Старик, отключив защиту шатра, любезно посторонился:
– Входите.
Оболиус странно покосился на гостя, продолжая орудовать ложкой. Визитер, тепло улыбнувшись искуснику, шагнул внутрь.
– Ух и наворотили вы тут! – обведя рукой защищенные плетениями стены, озвучил он свою мысль. – Чародеи обижают?
– Не без этого, – уклончиво ответил старик, настороженно рассматривая гостя.
Стульев не было, поэтому он просто сделал широкий взмах рукой: «Располагайтесь!» Незнакомец огляделся и присел на борт Паука, сразу став похожим на нахохлившегося ворона. Повинуясь властному жесту Толлеуса, помощник отправился доедать на улицу. Гость, проводив его взглядом, заговорил на удивление мелодичным голосом:
– Меня зовут Маркус, я являюсь послом Кордоса в Широтоне. А вы Алициус Хабери Рей, магистр третьей ступени в отставке. Я навел справки в судейском комитете. Так совпало, что я именно сегодня приехал посмотреть на Турнир. Признаться, вы меня очень поразили. Досадно, что по прибытии вы сразу же не навестили наше посольство… – В голосе гостя послышалось искреннее сожаление. – Я уверен, империя высоко оценит ваши достижения на Турнире. Как я узнал, вы выступаете исключительно от своего имени. Мне кажется, истинному сыну Кордоса правильнее будет стяжать славу под знаменем своей страны. Хоть я и не успел еще связаться с родиной и сообщить о вашем уникальном выступлении, однако уже сейчас данной мне властью предлагаю вам поступить на действительную службу империи и участвовать в финале уже в качестве официального представителя Кордоса. – С этими словами Маркус протянул оторопело молчащему старику свернутый в трубочку пергамент. – Вы можете рассчитывать на помощь и поддержку с нашей стороны…
