– Хорошая, – согласно покивал он себе головой.
Двор, конечно, большой, но не настолько, чтобы свободно разъезжать по нему на големе. Надо бы попросить Маркуса подыскать какой-нибудь полигон с разными препятствиями вроде тех, что были на Турнире. Но пока придется тренироваться здесь. Толлеус помнил, что его Паук весьма посредственно ходит боком. Было и еще кое-что. Весь остаток рабочего дня ушел на обкатку. Искусник догадывался, что с помощью одного хорошего амулета обучать голема разным движениям будет легче. Так оно и оказалось. Однако удивляло другое: Паук как будто учился сам! Да, сперва приходилось все делать вручную, но окончательная доводка не требовалась. Плавность и четкость появлялись сами собой, словно голем нарабатывал опыт и сам решал, как ему удобнее. Старик хмурился, чесал шлем, так и эдак приглядываясь к едва заметным изменениям в движениях шестинога, пока окончательно не убедился: это действительно так. Похоже, подаренный таинственным невидимкой амулет обладал если не разумом, то способностью к самостоятельному анализу. Немыслимо!
Чтобы проверить свою идею, Толлеус нарочито небрежно заставил голема подпрыгнуть. То есть велел Пауку согнуть лапы и тут же разогнуть их обратно, при этом запомнив последовательность действий в амулете. Конечно, это был не прыжок, а жалкая потуга: голем оторвался от земли всего чуть-чуть, слегка перекосившись набок, поскольку синхронности лапам не хватило. Теперь необходима ручная доводка, чтобы достичь лучшего результата. Но старик решил поставить эксперимент, тем более что мана тратилась казенная, резона беречь ее как свою нет никакого.
Паук остался нелепо подпрыгивать, наполняя двор лязгом и грохотом, а искусник отправился в мастерскую, где его ждал свежезаваренный травяной настой. Охранники, опершись на свои посохи, проводили его недовольными взглядами: им шум пришелся явно не по душе. Толлеуса нисколько не волновали чужие желания. Пускай эта парочка – собратья по ремеслу, но никаких теплых чувств к ним он не испытывал. Они выполняют свою работу, он свою.
Через час старик снова вышел во двор, где с прежним усердием прыгал его железный скакун. Результат был потрясающий: все лапы двигались слаженно и четко, прыжок стал высокий и даже изящный. Толлеус про себя восхитился. Впечатлились ли столь прогрессивными методами работы боевые искусники, осталось загадкой. Смирившись с положением дел, они удалились в дальний конец двора к воротам и с ленивым интересом наблюдали оттуда за безумными скачками голема.
И все-таки обучаемость шестинога слишком хороша, чтобы это оказалось правдой. Не веря в свое счастье, искусник переписал рассчитанные Пауком движения в древний амулет, полученный у Маркуса. Минут двадцать ушло на то, чтобы переставить его вместо уникального самообучающегося артефакта. Никакого подвоха: голем послушно прыгал с ним тоже.
Старик зажмурился, растягивая губы в довольной улыбке. Эксперимент показал, что самая трудная и долгая работа – подбор и шлифовка черновых движений шестинога – отпадает. Артефакт может довести до совершенства любую небрежную заготовку. Достаточно один раз вручную добиться более-менее положительного результата, а дальше нужны лишь время и мана, но не собственные усилия. Например, когда привезут части и старик соберет большого и маленького Пауков, не придется дни напролет возиться с подбором шагов для них. Толлеус поставит на них артефакт, и тот адаптирует движения прежнего голема под новый размер.
Главное теперь – отстоять этот артефакт у Маркуса, который хотел изъять его для исследований, выдав взамен хороший, но простой амулет из древних раскопок. Очень заманчиво было бы поставить его к себе в жилет взамен старого. И вопросов станет меньше: амулеты все-таки разные, и уж точно никто и никогда не поймает старика на воровстве. Увы, посол видел оба амулета и подлог обнаружит в два счета. Кроме того, неизвестно, как обернется дело с этим артефактом. Вдруг он исчезнет так же легко, как появился? Как бы то ни было, пока он есть, его можно и нужно использовать по максимуму. Пускай голем отрабатывает даже привычные движения, доводя их до совершенства. Он будет скрежетать и лязгать дни и ночи напролет, эффективно тратя каждую минуту. Даже когда шестиног освоит все нужные движения, без дела он не останется: будет учиться танцевать, сальто крутить, на одной лапке стоять – не важно. Пусть трудится, все это может пригодиться в будущем. А сам Толлеус пока сосредоточит усилия на другом.
Покивав, словно одобряя собственный план, искусник снова скрылся в мастерской. Накопители и прочий искусный инвентарь привезли еще с утра, но с мебелью пока обстояло туго. Оболиус, ощутивший себя великим искусником, примостился прямо на полу, развлекаясь созданием нитей и не замечая ничего вокруг. Это верно, надо набивать руку. Период самолюбования скоро пройдет, тогда можно будет подкинуть пареньку следующий урок.
Глава 7
Толлеус. Долгий ящик
Искусник успел поставить еще несколько экспериментов, до того как рабочий день закончился. Из посольства пришла смена для охранников. Поздоровавшись с Толлеусом, они разбрелись по территории. Может, они проверяли плетения на вверенном объекте, а может, подыскивали себе подходящие лежбища на ночь. Старик тут же о них забыл – с некоторых пор у него перестала болеть голова о безопасности.
Оболиус за целый день безделья успел познакомиться с местными мальчишками и, испросив разрешения, убежал играть с ними. Старик не возражал: хочется парню топать до трактира пешком – его дело. Сам-то искусник поедет на повозке, только не сейчас, а попозже. В мастерской было хорошо. О такой он всегда мечтал, и теперь ему приятно просто находиться здесь, в любой момент имея возможность поработать в свое удовольствие. Вообще, если поставить в каком-нибудь закутке лежанку, то можно ночевать прямо здесь. Мысль тут же побежала дальше, нарисовав мягкое удобное кресло, кухонный очаг, водопровод и канализацию, но это уже мечты.
Усевшись на маленький бочонок к импровизированному столу из двух больших бочек и доски сверху, искусник с помощью посоха нагрел свою настойку. От обеда остались пшеничные лепешки, но они уже успели зачерстветь: теперь их долго размачивать. Старик лишь хмыкнул. На этот случай у него припасена чудо-ложка. Толлеус сунул руку в карман, но первым в ладонь скользнуло давно заброшенное «Око». Конструкт был на месте, правда, его аура немного усохла. Как там говорил продавец? Надо регулярно кормить…
– Зачем тебя кормить, если ты бесполезен? – строго спросил старик, взвешивая камень на ладони.
Можно, конечно, поймать конструкт своим ловчим плетением, высосать ману и выбросить управляющий камень, да сколько там той маны? Тем более что кристаллы Маркус поставляет исправно, не скупится. Можно продать, но кому и где? Нет, не те деньги, чтобы ради них заморачиваться. Подарить Оболиусу? Парень ловко обращается с «Оком», даже немного завидно.
– Обойдешься! – пробормотал Толлеус, обращаясь к отсутствующему помощнику, вспомнив, для каких целей рыжий недоросль использовал конструкт в Палатке.
«Око», будто чувствуя, что решается его судьба, заметалось туда-сюда. Накатило раздражение от свистопляски перед глазами, и старик активировал плетение, заключив ни в чем не повинный конструкт в медленно сжимающуюся сферу. Тот затрепыхался пуще прежнего, пока обреченно не замер, не в силах пошевелиться. Когда последние судороги прекратились, искусник вновь принялся разглядывать свою жертву.
