Из конюшни появился помощник. Потягиваясь, он неспешно пересек двор и доложил, что все готово, лошади запряжены и можно трогаться в путь.
– Химера забралась в кладовку и объела этого уважаемого человека! – строго молвил Толлеус, нахмурившись.
Почувствовав опасность для своей пятой точки, помощник, который только-только собирался сладко зевнуть, с лязгом щелкнул зубами и энергично запротестовал:
– Так ведь, господин, он сам кладовку-то того… Не закрыл! Окорок в кухню понес, а дверь даже палкой не подпер! Я аккурат во двор вышел и все видел!
– И как эта тварь внутрь лезет, тоже видел? – вновь начал яриться хозяин. – Почто вообще ее выпустил из стойла?
– А что я? – насупился Оболтус. – Она скотина умная, засов наловчилась сама открывать. Что же мне ее, держать, что ли?
Толлеус, до того молча вертевший головой от одного к другому, примирительно предложил:
– Что, если я отдам химеру в качестве компенсации за ущерб? Она жирная, не хуже свиньи будет.
Трактирщик пожевал губу, оценивающе рассматривая непривычное животное. И тряхнул лысеющей головой:
– Сдается мне, несъедобная она. Мясо, поди, как у козла, вонючее. А сколько готовить его, и вовсе неведомо. Нет, уважаемый!
Сторговавшись с трактирщиком на более адекватную сумму – несколько медяков, – Толлеус привез химеру в мастерскую. Оставлять ее в стойле не хотелось. Во-первых, рассерженный хозяин мог с досады сыпануть в корм какой-нибудь дряни, во-вторых, впереди свободная половина дня, пока не подвезут части к големам. Да и вообще пора что-то решать с мохнатым чародейским подарком. Хватит его кормить почем зря. Если животное настолько чудесно, как расписывал продавец, то нужно приспособить его к делу. Иначе следует его продать или действительно съесть.
Химера явно возражала против утренней прогулки. Всю дорогу она таращила круглые глаза и оглашала окрестности истошным бульканьем. Редкие прохожие с удивлением косились на непонятное существо. Странно, но даже для оробосцев химеры были в диковинку.
Памятуя о том, что чародеи умеют входить в контакт с этими животными, управляя их действиями, Толлеус пытался мысленно представить образ химеры, так же как он делал с сердечком для связи с помощником. Но ни этот способ, ни более привычные искусные методы не дали результатов. Толлеус устало помассировал виски, глядя на поднимающееся солнце.
Очевидно, как и все чародейское, химера имела свой секрет. Вот только, сказать по правде, большого желания открывать его нет. Ну научится Толлеус управляться с этой скотиной, и что дальше? Зачем ему это? Что касается слов Гаррудо, будто через химеру можно формировать плетения, то это вообще сомнительно. У чародеев все по-другому. Возможно, им с их чарами есть какое-то подспорье, но не искусникам. Куда бы ее деть? Может, подарить кому? Толлеус на секунду задумался: подходящих кандидатов не было. Оставалась, конечно, надежда, что Маркус подскажет, что и как с ней нужно делать. Но только вряд ли. Скорее всего сделает замечание.
– О-хо-хо, – тяжело вздохнул старик, закрывая глаза. – Тут нужно хорошенько подумать.
Подумать не получилось: химера потихоньку подобралась к искуснику и попробовала залезть на колени, опрокинув старика на спину вместе с бочкой, на которой тот сидел.
Оказавшись на земле, старик с удивительным проворством поставил защитный пузырь, чтобы массивная туша ненароком не придавила его. Тяжело дыша и отрывисто ругаясь, он встал на колени и тут же опутал химеру искусной паутиной, пока ей не пришло в голову напасть снова.
– Знал бы, как чародеи забирают жизненную силу, так прямо сейчас бы выкачал из тебя все без остатка! – пригрозил Толлеус поверженному чудовищу, печально смотревшему на него большими влажными глазами.
Жизненная сила, с точки зрения Искусства, является неотъемлемой частью живого существа, а вот ману Толлеус отбирать умел. Что с того, что манослой у химеры, как и у всех прочих животных, ничтожен? Что с того, что химере мана даром не нужна? Главное – отвести душу, поэтому искусник сформировал плетение манонасоса, которое тут же полностью высосало всю субстанцию из ауры твари.
– Вот так вот! – победно объявил старик и отошел подальше: продолжать эксперименты с химерой как-то расхотелось.
До полудня Толлеус в сопровождении охранника успел съездить на рынок, чтобы оборудовать мастерскую хотя бы минимальным набором мебели. Эта статья расходов почему-то была жестко лимитирована, поэтому часть вещей пришлось покупать на свои деньги. Старый искусник не стал мелочиться: об удобном плетеном кресле он мечтал от самого Маркина, да и все прочее в хозяйстве пригодится, раз уж он собрался обосноваться здесь надолго.
После обеда, как мастер и обещал, из кузницы привезли первую партию частей для новых Пауков – копий того, что вертелся сейчас во дворе, отрабатывая разворот на месте. Бадью, шлюпку и сиденья доставили еще вчера. Можно было приступать к сборке, и Толлеус, засучив рукава, принялся распоряжаться. Благо охранникам предписывалось не просто прогонять посторонних, а активно помогать во всем. Все части в течение десяти минут были сгружены с повозки и аккуратно разложены на земле.
Дальнейшая сборка тоже не заняла много времени. Старик уже настолько набил руку, что мог делать шестиногов, как пекарь горячие пирожки. Сказать по правде, усилий почти не требовалось. На первом Пауке было успешно освоено плетение по сборке развалившегося голема в единое целое, артефакт бывшего узника легко мог рассчитать все нужные движения. В данном случае Паук точно копировал первого, так что даже не требовалось подключать артефакт для подбора движений. Достаточно перенести их из архейского амулета в точно такой же, который Толлеус выпросил-таки в посольстве. По сути, оставалось лишь нанести метки для крепления нитей на все части голема, и все.
Досадной мелочью оказалось лишь то, что плетение сборки не предполагало подноса с кнопками управления. Старик разработал его до того, как додумался управлять Пауком не напрямую нитями, а через нажатия. Так что плетение требовалось доработать. Но даже с поправкой на это затраченные усилия несопоставимы с тем, что происходило раньше. До сего дня Толлеус воспринимал сборку как что-то серьезное, трудное, а теперь простота работы поразила его. В голову тут же скользнула мысль, что при нынешнем раскладе можно обеспечить каждого старика самодвижущимся креслом, как в видении. Что с того, что у кресла будут не колесики, а лапы? Принцип тот же.
Тут же проснулся пессимист, охлаждая пыл.
– А где взять столько маны, чтобы каждый разъезжал на големе? – с ехидцей поинтересовался он.
– Ну не каждый… – покорно согласился старик. – Искусники будут, аристократы тоже. А там, глядишь, получится как-нибудь снизить манопотребление.
– А еще ты забываешь, что собрать голема – это только половина дела. Сначала надо выковать части. Где набрать столько кузнецов и железа, чтобы получилась хотя бы сотня Пауков?
Толлеус опустил голову под давлением неопровержимых доводов. И все же губить идею на корню не хотелось. Привычно почесав шлем, скрывавший лысину, он решил использовать дерево. Лес везде растет, древесина дешевая, легкая в обработке. Правда, не так долговечна, но это уже мелочи.
