— Ник, но ведь нас ты забирал, не особенно беспокоясь о нашей порядочности.
— А вот тут ты не права. С вами я совершенно не рисковал. Во-первых, вы все получили воспитание еще при советской власти. Многие прошли войну, а уж послевоенную разруху прошли все и не сломались, а это о многом говорит. Ну а в крайнем случае, если бы кто-то оказался сволочью, я бы его без раздумий выкинул в космос без скафандра, и думаю, остальные меня поняли бы. А вот если кто-то из твоих, предположим, родственников совершит преступление, то мне придется что-то решать со всеми родственниками. Ведь за смерть сына или отца ко мне и к империи любовью не воспылают. И не столь важно, что он закон нарушит. Ведь ты своего сына всегда оправдаешь. Разве не так? Поэтому к этому вопросу прошу всех отнестись очень серьезно, чтобы из-за одного не пострадали многие. Мое решение будет таким: сначала набираем людей из госпиталей, клиник, домов для престарелых, а уж потом, в последнюю очередь, разбираемся с родственниками. Да и то только после согласования со мной своего прошения.
Я, конечно, немного утрировал, ведь после установки симбионта и принятия присяги вряд ли у кого-то получится пойти против меня или империи. Да и нарушить закон никто не сможет. Но вот напакостить ближнему такой кадр сможет. Ведь необязательно, совершая какую-нибудь пакость, надо нарушать закон. Заведется какой скандалист или скандалистка — и сколько он крови у окружающих выпьет. Да и других пакостников хватает. И ведь ничего с таким не сделаешь — закона-то он не нарушает. Хотя определить такого очень сложно, практически невозможно. Но будем надеяться, что нам такие не попадутся. Ведь в небольшом коллективе защититься от такого очень сложно. А терпеть их еще сложнее.
— А где будем людей набирать?
— Думаю пройтись по большим городам. Так будет быстрее. Москва, Питер. Там полно клиник. Не наберем — пройдемся по Киеву, Минску.
— На Украину я бы соваться не советовал, — сказал Сергей.
— Почему это?
— Да там произошла в две тысячи четвертом году оранжевая революция.
— Ну и что? Нам-то что с того?
— Да ты понимаешь, они там с ума все посходили. В нацизм сползать начали. Объявили Бандеру и Шухевича героями Украины. Памятники им ставят.
— Это как? Эти господа со своими бандитами, насколько я помню, как раз украинцев и кошмарили?
— Ну, не только украинцев. Еще они с удовольствием резали поляков, русских и евреев.
— Да, дела. Слушай, Сергей, ты же вроде сам с Украины?
— Нет, я с Кубани. Кубанский казак. Моих предков еще Екатерина на Кубань переселила. Хотя да, я этнический украинец.
— Но украинец же, выходит? Что-то я в тебе никаких отличий от нас не замечаю.
— Да я и сам никаких отличий не замечаю. Хотя по паспорту я русский. Но я часто бывал на Украине, и там меня тоже от местных отличить никто не мог.
— Ну ладно, бузят они там, а нам-то что?
— Да к русским они стали относиться не очень.
— Идиотизм какой-то. Русские-то им чем не угодили?
— Да вроде как Россия захватила Украину и триста лет угнетала. Особенно в последнее время, при советской власти.
— Ну да. Особенно грузин Сталин, хохлы Хрущев, Брежнев и Черненко. Так, что ли?
— Да их там не поймешь. Разве можно понять больных на всю голову людей? И вообще мы для них ватники и татары.
— А почему ватники?
— Ну, наверное, потому, что у нас зимой многие в ватниках ходят.
— А они их не носят?
— Носят. В деревнях у всех есть.
— Ну и?
— Что «ну и»? Я и сам ничего не понимаю.
— А почему именно татары?
— Не знаю. Наверное, имеют в виду завоевание Руси Батыем.
— Насколько я помню из школьного курса истории, татары как раз на юге Руси больше всего и резвились, а на север они вообще не пошли. Непонятно.
— Знаете, российский президент, не прошлый, а теперешний, как-то сказал: если русского поскрести, то появится татарин, — сказал вдруг Сергей.
— Сильно. Хотя, думаю, он прав. Могу даже дополнить: если русского потереть еще сильнее, то появится не только татарин, но и удмурт, и еврей, и мариец, и мордвин, и так далее, и так далее. И ничего плохого в этом не вижу. Да, мы такие. Ну и что? Может, в этом как раз наша сила? Может, поэтому мы не приемлем нацизма? Да и национализма тоже. В общем, я понял, что ты хотел сказать: если к нам прибьется такой псих, то нам с ним придется здорово помучиться. Так?
— Именно.
— Тогда так, прения заканчиваем. Олег, набором людей руководишь ты. Составь план действий. Наметь города. Киев пока не включай. Хотя, думаю, ерунда все это. Из-за кучки идиотов нельзя же о всех судить. Ладно, потом с этим разберемся. К разработке плана можешь привлекать любого. Даю тебе на это неделю. Потом мне на утверждение. Теперь давайте подберем островок для отдыха экипажа. Мы тут с Витом посмотрели и подобрали неплохой островок. Остров Кэролайн, республика Кирибати. Вит, покажи.
На одной из стен развернулся экран.
— Вот, смотрите. Мне кажется, симпатично. Остров необитаемый. От ближайшей обитаемой земли находится в полутора тысячах километров. Что там с водой, не знаю, но нам это безразлично — в каждом доме есть своя опреснительная установка. Лагуна довольно обширная. Как вам?
— Красиво, — мечтательно протянула Даша. — Как у нас на Мире. Там тоже есть такие острова. А вообще-то, капитан, может, лучше махнем к нам в Россию? У нас есть места и получше. Я ведь родилась в Сибири, на Алтае. Там такая красота. Можно расположиться на берегу какого-нибудь горного озера. Сейчас ведь лето, тепло.
— Согласен, в России тоже есть замечательные места. Я бы вообще выбрал Карелию. Там великолепная рыбалка! Но ведь у нас в основном женский коллектив, а женщинам рыбалка не очень интересна. Им ведь главное себя показать. А ведь это лучше всего сделать, раздевшись чуть ли не догола. А в Сибири в бикини не походишь. Даже летом. Так что, Даша, тебе задание. Обеспечь всех девушек пляжными причиндалами. Купальники там, парео, топики-шмопики. Ну, разберешься. С собой-то наверняка никто ничего не взял. Поспрашивай, у кого что есть, и на принтере размножь. У Кини с Ингой что-то возьми. Нам, мужикам, с этим проще — мы и обыкновенными семейниками обойдемся. А насчет Сибири — я подумаю. Если будет возможность, то перед отлетом можно недельку провести у какого-нибудь озера, порыбачить. Но имей в виду, всем девчонкам мы сообщим, что это была твоя идея.
Все засмеялись. И Даша тоже. Вроде отошла. А то всегда Ник и Ник, а тут сразу — капитан. Понятно, что неприятно такое выслушивать, обиделась, конечно, но я ведь прав. И не сказать я ей этого не мог. Но вроде все поняла. Ну, так с ее умищем-то. Недаром она у нас самая умная. Конечно, высокий ИИ еще не признак большого ума, но и дурой с таким индексом по определению быть не может.
