Сейчас соедините провод от прибора с линзами с верхним гнездом цилиндра – да, вот так! Присоедините теперь таким же образом прибор с электронными лампами к левому гнезду, а прибор с диском к внешнему гнезду. А теперь переместите все указатели приборов в крайнее правое положение – сначала у того, что с линзами, потом – с диском, а потом – с лампами. Так, хорошо. Я должен вам сказать, что перед вами здесь одно из человеческих существ. Такое же, как и любой из нас. Некоторых других я покажу вам завтра.
До сих пор не могу понять, почему я так покорно подчинялся шепоту, и еще – кем я тоща считал Эйкели – психически нормальным или безумцем. После происшедшего я, кажется, должен был бы ко всему приготовиться; однако этот механический балаган столь напоминал причуды сумасшедших изобретателей или ученых-маньяков, что у меня возникли сомнения более сильные, чем даже те, что вызвал предшествовавший разговор. То, что сообщил шепчущий, лежало далеко за пределами всех человеческих знаний и верований, – однако разве другие вещи, еще более выходящие за указанные пределы, не выглядят менее абсурдными только потому, что не предполагают конкретных вещественных доказательств?
Пока мой разум метался в творящемся хаосе, я уловил скрип и жужжание от всех трех приборов, присоединенных к цилиндру, – скрип и жужжание, которые вскоре ослабли до полной бесшумности. Что должно было произойти? Или мне предстояло услышать голос? А если так, то как мне можно было убедиться, что все это – не хитроумное приспособление, в которое говорит спрятанный человек? Даже сейчас я не могу с уверенностью сказать, что же я услышал или что там на самом деле происходило. Но что-то определенно происходило.
Чтобы быть кратким, скажу только, что машина с лампами и громкоговоритель начали говорить, причем по содержанию речи стало очевидным присутствие говорящего и его возможность нас видеть. Голос был громким, безжизненным, металлическим и механическим во всех своих проявлениях. В нем не было никакого намека на интонацию или выразительность, и он дребезжал и скрипел с чрезвычайной четкостью и неторопливостью.
– Мистер Уилмерт, – произнес голос, – надеюсь, что не испугал вас. Я – такое же человеческое существо, как и вы, но тело мое в данный момент находится в безопасности внутри Круглого Холма, примерно в полутора милях к востоку отсюда – оно подвергается сейчас требуемому оживляющему воздействию. Сам же я здесь, слышу и говорю при помощи этих электронных вибраторов. Через неделю я отправляюсь через пространство, как уже много раз делал до этого, и надеюсь, что мистер Эйкели составит мне приятную компанию. Я хотел бы и вас видеть рядом, ибо мне известны ваши взгляды и ваша репутация, а кроме того, я хорошо знаком с вашей перепиской. Я являюсь, как вы, разумеется, догадались, одним из союзников Существ Извне, которые посещают нашу планету. Впервые я встретился с ними в Гималаях и там оказал им некоторые услуги. В ответ они дали мне возможность испытать то, что мало кому из людей когда-либо приходилось испытывать.
Вы можете себе представить, что я побывал на тридцати семи различных небесных телах – планетах, темных звездах, а также менее определенных объектах – включая восемь, находящихся за пределами нашей галактики, а два – вообще, по ту сторону искривленного космоса пространства и времени. Все это не причинило мне ни малейшего вреда. Мозг мой был отделен от моего тела при помощи столь искусных разрезов и сечений, что назвать это хирургической операцией было бы слишком грубо. Прилетающие существа обладают методами, позволяющими так искусно отделять мозг от тела, что тело не стареет, когда из него извлечен мозг. Добавлю, что с применением аппаратуры мозг становится практически бессмертным, необходимо только периодически менять раствор, в котором он сохраняется.
В общем, я искренне надеюсь, что вы решитесь на это путешествие вместе со мной и мистером Эйкели. Пришельцы жаждут знакомства со знающими людьми, такими, как вы, чтобы показать им величайшие первозданные пучины, которые мы могли разве что воображать по своему невежеству. Первая встреча с этими существами может вас озадачить, но я не сомневаюсь, что вы будете выше этого. Я думаю, что мистер Нойес тоже отправится с нами – это тот, кто привез вас сюда в своей машине. Он уже несколько лет с нами – думаю, что вы узнали его голос по той записи, которую прислал вам мистер Эйкели.
Тут говорящий сделал небольшую паузу, отреагировав на то, как я вскочил с места, а затем продолжил.
– Итак, мистер Уилмерт, оставляю решение на ваше усмотрение; добавлю лишь, что человек с вашей любовью ко всему необычному, интересом к фольклору не может пропустить такой шанс. Вам абсолютно нечего бояться. Все перемещения производятся безболезненно, более того – есть особого рода наслаждение в полностью машинизированном состоянии органов чувств. Когда же электроды отключены, то вы просто погружаетесь в сон, полный ярких фантастических видений.
А теперь, если не возражаете, мы прервем наш разговор до завтрашнего утра. Доброй ночи – пожалуйста, отключите все эти тумблеры, верните их в левое крайнее положение; порядок не имеет значения, хотя лучше, если прибор с линзами вы отключите последним. Доброй ночи, мистер Эйкели, – прошу вас, отнеситесь к нашему гостю с максимальным уважением! Ну, что, готовы выключить?
Я механически подчинился и выключил все три тумблера, хотя меня раздирали сомнения по поводу всего происходящего. Моя голова все еще кружилась, когда я услышал шепот Эйкели, который попросил меня оставить все приборы на столе. Он никак не прокомментировал случившееся здесь, да и вряд ли какой-либо комментарий мог быть воспринят моим перегруженным сознанием. Я услышал, как он предложил мне взять в свою комнату лампу и заключил тем, что ему хочется теперь побыть одному в темноте. Пора было отдыхать, ибо его дневной и вечерний монологи утомили бы и совершенно здорового человека. Все еще ошарашенный, я пожелал хозяину доброй ночи и стал подниматься по лестнице, держа в руке лампу, хотя в кармане у меня лежал превосходный фонарик.
Я был рад покинуть этот кабинет, с его странным запахом и смутным ощущением вибрации, и в то же время никак не мог отрешиться от кошмарного ощущения страха, загадочности и космической аномальности происходившего в комнате, из которой только что вышел, и столкновения с невиданной силой. Дикая, пустынная местность; темный, таинственный, поросший лесом склон, подошедший так близко к дому; следы на дороге; болезненный, неподвижный хозяин дома, шепчущий во тьме; дьявольские цилиндры и приборы, и в довершение всего – приглашение подвергнуться невероятной хирургии и совершить немыслимое путешествие – все это, столь неожиданное и многочисленное, обрушилось на меня с нарастающей силой, которая подорвала мою волю и, похоже, физическое здоровье.
Особенно шокирующим оказалось то обстоятельство, что мой добровольный гид Нойес был участником чудовищного древнего ритуала, шабаша, зафиксированного фонографом, хотя я с самого начала почувствовал что-то смутно знакомое в его голосе. Другим шоком было мое отношение к хозяину, поражавшее меня всякий раз, когда я пытался его анализировать; потому что, насколько я испытывал симпатию к нему раньше, по его письмам, настолько отталкивающее впечатление произвел он на меня сегодня. Казалось бы, его болезнь должна была вызвать у меня сострадание; но вместо этого меня охватила дрожь ужаса. Он был таким безжизненным, малоподвижным, похожим на труп – а этот беспрестанный шепот был таким ненавистным и нечеловеческим!
