По крайней мере, я так считала.
Однако уже очень скоро мне пришлось звонить Дрю по мобильному телефону, прервав его работу со свидетелями, чтобы сообщать, что нам срочно надо ехать в больницу.
* * *
– Мне так жаль, – в миллионный раз повторила я. Мы сидели в маленькой комнате с зашторенными окнами в том же травмпункте, куда мы приехали с моей вывихнутой лодыжкой меньше недели назад. Только на сей раз пострадавшим был Бек.
– Всякое бывает. Это же просто несчастный случай. Зато теперь он дважды подумает прежде, чем трогать плиту.
– Но это мне надо было подумать дважды, – сказала я.
Мы с Беком готовили попкорн вместе. Он никогда раньше не видел, чтобы его делали таким образом. Его огромные карие глаза были как блюдца, когда он видел, как серебристая фольга раздувалась с каждым взрывом кукурузных зерен. Когда взрывы почти прекратились и фольга вздулась до предела, я переставила сковороду с горячей конфорки на холодную и проткнула дырочку в пакете, чтобы вышел пар. Бек отправился порыться в шкафчике с фильмами, и я проявила беспечность и пошла в ванную. Я отсутствовала в кухне не более трех минут и, ничего не подозревая, мыла руки, думая о том, как прекрасно мы проводим время, как внезапно раздался крик.
Бедный малыш вернулся к плите и, не подозревая, что часть панели все еще была горячей, так как она уже не светилась оранжевым, попытался подпрыгнуть, чтобы посмотреть, как выходит пар из верхушки фольги с попкорном. Он случайно положил ладошку на все еще горячую поверхность.
– У его матери в кухне газовая плита. Мне следовало бы объяснить ему, что поверхность электрической плиты сразу не остывает, когда я купил новую год назад. Так что это не твоя вина, а моя.
Бек пожал плечами. Мальчик был настоящий боец.
– На самом деле мне уже не так больно.
Доктор сказал, что это всего лишь легкий ожог первой степени и помазал руку Бека лосьоном «Silvadene», потом забинтовал сначала обычным бинтом, а потом наложил эластичную повязку.
Я положила руку на коленку Бека:
– Прости меня, милый. Мне надо было предупредить тебя, что плита остается горячей, даже когда уже не светится красным.
Спустя некоторое время вошла медсестра и дала инструкции по перевязке, снабдив тюбиком крема и запасным бинтом, чтобы использовать на следующий день, не утруждая себя походом в аптеку. Несмотря на то что все отнеслись к случившемуся как к обычному несчастному случаю, у меня было очень дерьмово на душе.
Первый раз Дрю оставил меня с сыном, а я так подвела его.
* * *
– Я похож на боксера! – объявил Бек по пути домой из больницы. – Пап, а ты можешь забинтовать мне и вторую руку? И может, покрасить все это красной краской? – Он указал на эластичный бинт.
– Как скажешь, дружище.
Они оба вели себя так, будто ничего не произошло, но я все еще чувствовала себя просто ужасно. Дрю протянул руку и положил ее мне на колено, сидя за рулем.
– Люди начнут смотреть на меня косо с двумя такими калеками, как вы, – пошутил он.
Я нахмурилась, не понимая.
– Ты в фиксаторе, а у Бека перевязана рука.
Я прикрыла ладонью рот.
– О боже, и правда. Подумать только – они будут косо смотреть на тебя, в то время как обе травмы получены по моей вине.
Дрю понизил голос:
– Если серьезно, я вижу, что ты сидишь тут и занимаешься самобичеванием. Это был просто несчастный случай. С таким же успехом готовить попкорн мог бы я, и вполне могло случиться то же самое.
– Но это был не ты, а я.
– Прекрати себя накручивать. Пару месяцев назад у него был фингал под глазом оттого, что он налетел на шкаф, а за ним тогда приглядывала мамаша. Он ведь еще маленький мальчик. Детям свойственно совершать неосторожные поступки, не задумываясь о том, что это может причинить им вред.
– О, нет, только не это, – простонала я.
– Что еще случилось?
– Я совершенно забыла про его мать. Она меня за это возненавидит.
– Вот уж можешь не беспокоиться на ее счет. В любом случае мало шансов, что ты ей понравишься.
Отлично, просто отлично.
Глава 35
Эмери
– А вы еще кто такая?
Достаточно было лишь этой короткой фразы, чтобы понять – вошедшая этим утром в офис женщина была стервой.
Джинсы, сидящие, как вторая кожа, коричневые сапоги на высоченном тонком каблуке на длинных стройных ногах, узкая талия под топом, оставляющим полоску голой кожи, несмотря на то что в конце января в Нью-Йорке стоял жуткий холод. Я не стала поднимать взгляд выше. Мне вдруг отчаянно захотелось заглянуть домой и переодеться во что-то менее формальное и более сексуальное. Я ни минуты не сомневалась, кем была эта посетительница.
Содрогаясь от страха, я лишь едва скользнула взглядом по тому, что было выше талии, и сразу посмотрела ей в лицо, не менее привлекательное, чем все остальное. Кто бы сомневался.
– Я Эмери Роуз. А вы?
– Алекса Джэггер. Жена Дрю.
Внезапно рядом со мной в холле появился Дрю.
– Бывшая жена, – резко поправил он ее, недобро сузив глаза.
Алекса закатила глаза:
– Какая разница. Нам надо поговорить.
– Назначим для этого встречу. Сегодня утром я занят.
Она полностью проигнорировала слова Дрю и, едва не задев его, продефилировала мимо по направлению к его кабинету.
Мы вдвоем остались стоять в холле.
Я мягко сказала:
– Что ж. Она действительно очаровательна.
Дрю глубоко вздохнул.
– Тебе придется заткнуть уши, когда она начнет говорить.
* * *
– Нет, мы поедем туда!
– Я не позволю тебе таскать его вслед за бандой гонщиков по всей стране и переводить на домашнее обучение! Поезжай сама, если уж тебе так хочется, но Бек останется здесь.
– И что он будет тут с тобой делать? Ты же работаешь шестьдесят часов в неделю.
– Я все устрою. По крайней мере, здесь он может ходить в школу, вести привычный образ жизни, здесь у него есть дом.
– У тебя ничего не получится. Ты спихнешь его на приходящую няню. Я уже много чего выслушала про эту самую няню сегодня утром и больше знаю о ней, чем ты. И она совсем не компетентна, чтобы сидеть с ним, потому что допустила, чтобы он обжег руку.
Вот дерьмо.
Вопли на время прекратились, я прекрасно понимала, что Дрю пытается держать себя в руках. Я прямо видела, как он сжимает и разжимает челюсти, а под его кожей перекатываются желваки. В такие минуты мне казалось, что он вдыхает пламя, а выдыхает лед.
