– Ну, его убил кто-то другой, – не стал спорить Дементьев. – А он уже пошел вразнос. Мстящие призраки ведь бывают?
Он посмотрел на Нева, как на строгого профессора. Ранее тот не раз развеивал его ошибочные представления о сверхъестественном, взращенные американским кинематографом.
– Бывают, – согласился Нев. – Но почему он погиб аналогичным образом? И почему убивает членов своей прежней учебной группы?
– Если он мстит за свою смерть, – развил мысль Дементьев, – то он мстит убийце, так? И таким же образом, каким был убит сам.
– А если он мстит всем, то потому, что не знает, кто из нас убийца, ты это хочешь сказать? – нахмурилась Саша.
Дементьев сделал движение рукой, сложив пальцы «пистолетом», видимо, давая понять, что Саша попала в цель.
– Или по какой-то причине он винит вас в том, что произошло.
– Это более вероятно, – снова отозвался Максим, раз и навсегда отвечая на вопрос Войтеха, который тот задал, едва войдя в квартиру: интересно ли ему. – Потому что если бы он не знал, кто из вас убийца, то начать ему логичнее было бы с жены. По крайней мере, у нее самый яркий мотив.
Лариса бросила на него убийственный взгляд.
– Это не я!
– А я и не говорю, что ты, – ничуть не смутился Максим. – Я говорю, что на его месте я бы начал с тебя, если бы не знал кто.
Саша потерла лицо руками, понимая две вещи: Максим прав, и пригласить Ларису пожить у них было так себе идеей. Кажется, они не сойдутся.
– Но неужели мы не узнали бы Витю, если бы это был он? – все еще сомневалась она. – Ладно я, но Лара? Как можно не узнать человека, за которым была замужем?
– Я все-таки плохо рассмотрела его, – виновато развела руками та. – И черты сильно искажены. Я бы собственную мать в таком виде не узнала.
Саша снова посмотрела на фоторобот, который теперь лежал на столе. Она была уверена, что узнала бы и мать, и Максима, если бы пришлось. Лицо казалось ей знакомым, но неужели Витя?..
– Призрак лысый, – заметила она.
– Витя последние пару лет стригся налысо, – подтвердила Лариса. – Его отец рано потерял волосы, у него тоже были уже приличные залысины, вот он и стригся. Меня это бесило, но разве мое мнение имело для него значение? Возможно, именно это и кажется мне знакомым.
Саша промолчала. Лысым Селуянова она никогда не видела, значит, ей знакомым казалось не это.
– А мы можем как-то выяснить, кому и за что он мстит, – она вопросительно посмотрела на Нева. – У вас еще сохранилась спиритическая доска?
Нев медленно водрузил очки обратно на переносицу, едва заметно вздохнул и кивнул:
– Да, но она, конечно, у меня дома. Или мы все едем ко мне, или кто-то должен съездить со мной за доской.
– А поехали, – тут же вызвался Дементьев, поднимаясь из-за стола. – Кому нужен какой-то там скучный сон, когда тут такое? Главное, на мосты не опоздать.
9 июля 2014 года, 23.45
ул. Академика Павлова
Антон Степанов точно знал, что у частной практики есть масса плюсов относительно работы «на дядю». Его уход из университета был в некотором роде вынужденным, связанным с разочарованием в профессии, но очень скоро он осознал все преимущества новой жизни и перестал расстраиваться по этому поводу. Что ни делается – все к лучшему, как гласит старая истина, а старые истины обычно не лгут. Но случались и неудобства в виде внезапной сверхурочной работы. Конечно, Антон мог себе позволить отказаться, поскольку не испытывал недостатка в клиентах, но не тогда, когда клиент был давним, постоянным и за встречи в неурочное время готов был платить тройную стоимость. В таких случаях Антон предпочитал задержаться допоздна.
Секретаря из приемной он, конечно, отпустил, да и сам успел поужинать до того, как высокая моложавая, но испорченная анорексией дама приехала к нему на внеочередной сеанс. Психических проблем тут было – ложкой черпай, поэтому Антон никогда ей не отказывал. Хотя бы потому, что ему и самому было интересно разобраться, как все это сочетается в одной женщине.
И тем не менее дама его утомила, поэтому, когда спустя два с половиной часа она наконец покинула его кабинет, он не стал торопиться. Заварил себе зеленый чай и уселся на диван, читая новостные ленты в смартфоне. Все соседние конторы и магазины давно закрылись, не слышно было шагов за стенкой, ударов молотка чуть подальше, голосов в коридоре, поэтому Антон мог наконец насладиться тишиной и одиночеством.
Его палец скользил по экрану, пролистывая страницы, глаза улавливали буквы и складывали их в слова, но смысл едва касался сознания, поскольку мысли Антона были далеко. Они тянулись в клинику, где сейчас лежала дочь. И вместе с тем возвращались сюда, в его кабинет, где утром на этом диванчике сидела Саша.
Надо признать, ее визит сам по себе выбил его из колеи, даже без того, что она рассказала. Когда-то давно, когда Саша была еще зеленой второкурсницей, а самому Антону только-только исполнилось сорок, его амбиции взяли над ним верх, давно пылившаяся на полке кандидатская диссертация показалась уже не такой значительной, какой выглядела все годы после защиты, и он начал думать о докторской. Только докторская – это не кандидатская. Это совсем другой уровень, другое направление, другое мышление. Не каждому по силам, и Антон всегда считал, что ему это не нужно. А вот поди ж ты, то ли бес в ребро, то ли просто кризис среднего возраста, а захотелось чего-то более значительного.
Антон отбирал их тщательно. Присматривался, изучал, провоцировал. Сам не знал, почему выбрал именно второй курс. Первый казался ему еще совсем желторотым, многие из этих детей отсеются уже после пары сессий, в медицинском учиться тяжело, так какой смысл тратить на них время? Третий – слишком взрослые. Эти студенты уже поняли смысл учебы, на мелочи размениваться и отнимать у себя же время не станут. Старшие – тем более. А вот второй курс – самое то. В них уже можно вкладывать силы, а впереди еще много времени, чтобы обучить. Конечно, проще было набрать группу на психфаке, но какой интерес обучать гипнозу будущих психиатров? Что в этом необычного?
Группа сначала была большой, Антон боялся упустить самых талантливых, но она постепенно уменьшалась, до конца дошли лишь семеро. Его любимчики, его гордость. Самые способные, талантливые. Конечно, даже среди них были послабее и посильнее, но все же лучшие. Тот же Слава Антоненко был талантливее Саши Романовой, но с его характером Антон боялся не совладать, поэтому уделял ему меньше внимания. Саша была слабее, но с подходящими принципами, ее он обучал тщательнее, а потому и казалась она самой сильной.
Они закончили университет, перешли в интернатуру, но продолжали заниматься. У Антона было уже достаточно материала, чтобы плотно засесть за диссертацию, как в один миг все рухнуло. Его вызвал к себе ректор, тщательно запер за ним дверь кабинета, чтобы никто не потревожил, и молча положил перед ним какие-то распечатки. Текст был на английском, но Антон хорошо его знал, поэтому не упустил ни одной детали.
