Что касается самого Василия Ниловича, то он так и остался верен данному им слову советской власти, не участвуя ни в белом движении, ни в контрреволюционных заговорах. Впоследствии Василий Нилович Черкасов честно служил уже в Рабоче-Крестьянском Красном Флоте до 15 июля 1918 г., затем был помощником начальника оперативного отделения Оперативно-мобилизационного отдела МГШ. В 1920–1923 годах В. Н. Черкасов руководил морскими путями сообщений на Белом море и в Северном Ледовитом океане. Новая власть не слишком жаловала «военспеца». В августе 1920 года он был арестован Архангельской губчека из-за конфликта с комиссаром (о сути конфликта нам неизвестно), но вскоре был освобожден. Впрочем, в 1922 году В. Н. Черкасова, как элемент, несомненно, «контрреволюционный» элемент был уволен в бессрочный отпуск с лишением звания командира РККФ. Весной 1923 года он стал помощником начальника Центрального управления морским транспортом, год спустя – экономистом, а в 1925 году начальником планового отдела Центрального бюро по морскому судостроению в Ленинграде. После 1929 года судьба В.Н. Черкасова автору неизвестна.
Учитывая, что буквально спустя два месяца после смерти Кетлинского Верховным правителем России, по версии Антанты и белогвардейцев.
Был объявлен давний личный враг и соперник Кетлинского вице-адмирал Колчак, то можно со значительной долей уверенности предположить, что к белым Кетлинскому хода не было. Колчак никогда бы не пожелал видеть на самостоятельной командной должности Кетлинского и последнего, признай он Колчака, ждала бы немедленная отставка. Даже по этой сугубо личной причине, Кетлинский в дальнейшем вряд ли примкнул бы к белому движению. Что стало с ним, останься он в живых? Возможно, как и ряд других высших офицеров российского флота (Альтфатер, Зарубаев и другие), он остался бы верен Советской власти, служа ей верой и правдой. Но это продолжалось бы лишь до тех пор, пока во время очередной чекистской чистки его бы не приговорили к смертной казни за былые прегрешения, в том числе за то же «Тулонское дело». Впрочем, возможно он мог бы успеть выехать в Польшу и стать первым польским командующим флотом. Впрочем, насколько Кетлинский разделял польские национальные интересы нам неизвестно.
Верховный правитель российского государства А.В.Колчак
Инженер-механик Бжезинский в своих мемуарах пишет: «…Время не только не открыло завесу этой тайны, но даже и не приоткрыло её. В данном трагическом случае положение то же, что и с исканиями организаторов покушения на взрыв крейсера «Аскольд». Оба этих события имеют связь между собой, и оба покрыты мраком неизвестности. Если отбросить явление случайности, т. е. хулиганство или шальную пулю, возможные по тому времени, то убийство могло быть совершено мстителями. Это не был приговор «непримиримых», его нельзя было бы долго держать в секрете. Это были индивидуалисты, конечно, входившие в состав «непримиримых», но действовавшие на свой страх и риск. Не надо забывать, что «непримиримые» привлекали к ответственности многих офицеров, а расплатился один Кетлинский. Можно проследить за тем, с каким упорством «непримиримые» проводили свою линию привлечения к ответственности виновных за репрессии и некачественный ремонт в Тулоне. Писали неоднократно жалобы во многие инстанции. Не добившись успеха при обсуждении вопроса на общем собрании команды, разочаровавшись в комиссии Лесниченко, они обратились в коллегию Народного комиссариата по морским делам, в результате чего Кетлинский был арестован, но здесь опять дело сорвалось – его освободили». Это, по мнению, В.Л. Бжезинского и стало поводом к убийству.
В целом же, подводя итог разговора о личности Кетлинского, следует сказать, что, на самом деле, ступив на палубу «Аскольда» он был уже фактически обречен. В том, что Кетлинский должен обязательно погибнуть, у меня никаких сомнений нет. Весь вопрос стоял лишь в том кто и когда его должен будет убить.
Дальнейшие события, последовавшие на Мурмане в связи с заключением Брестского договора и сближением местных властей, в отличие от центра, с Антантой, показали явную «контрреволюционность» ближайших помощников Кетлинского (старшего лейтенанта Веселаго и других) и их связи с союзниками, которые были налажены еще при жизни главнамура. Соответственно остро встал вопрос политического выбора. По этой причине на Мурмане сильно ускорилось размежевание политических сил. По Мурманску стали циркулировать слухи о возможных убийствах других должностных лиц и, соответственно, началось их бегство из города. В отношении Веселаго, ставшего вскоре управляющим делами Народной коллегии (созданной вместо поста главнамура после убийства Кетлинского), 12 июля 1918 года была осуществлена провокация с бросанием в него бомбы. В советское время было принято считать, что это была инсценировка самого Веселаго. Однако у Веселаго хватало и реальных врагов, хотя бы тех же анархистов из Кольской флотской роты. Всё это наряду с широко известным в советской истории «предательством агента Троцкого», председателя Мурманского Совета Юрьева, дало поводы англичанам развёртывать интервенцию на Севере.
В идеале британцы с момента свержения Николая Второго более всего желали разделить бывшую Российскую империю на несколько частей. «Нам нужна слабая Россия», – говорили они. О том же мечтали и их союзники в Соединенных Штатах. «Россия слишком велика и однородна, – писал советник президента Вудро Вильсона полковник Хауз, – ее надо свести к Среднерусской возвышенности… Перед нами будет чистый лист бумаги, на котором мы начертаем судьбу российских народов». Именно американским ставленником был, по некоторым данным, последний председатель Временного правительства Александр Керенский. «Керенский уверял своих покровителей в США, что он согласен на расчленение России, – отмечал современник тех событий, русский писатель Марк Алданов, и ни у кого не было сомнений, что под самым демократическим соусом страну расчленят так, что от нее останется одна пятая территории…» Вспомним, что в октябре 1917 года из охваченного революцией Петрограда Керенский бежал на машине посольства Соединенных Штатов.
Через каких-то два месяца после убийства Кетлинского в марте 1918 года англичане захватят Архангельск и Мурманскую железную дорогу, сформируют так называемый Мурманский легион. Так началась интервенция на русском Севере…
В августе 1919 года английские торпедные катера ворвутся в Кронштадтскую гавань, где уничтожат и повредят несколько крупных кораблей. В результате Балтийский флот, который оставался еще единственной силой, способной противостоять Великобритании в северных морях, практически утратил боеспособность.
Не вызывает сомнений, что при этом главной задачей и для англичан, и для американцев было не допустить восстановления Российской империи. Англичане даже собирались провести международную конференцию на Принцевых островах, на которой правительство Колчака и большевики должны были разделить Россию пополам. И хотя большевики отнеслись к этому замыслу с интересом, Колчак проявил принципиальность и отказался участвовать в сделке. Как бы то ни было, когда в 1919 году в Версале наши бывшие союзники по Антанте кроили новую карту мира, об интересах России никто из них и не помышлял. Более того, было решено сразу же признавать все государства, которые уже образовались или еще когда-либо образуются на территории бывшей Российской империи.
