— За нашу встречу, — мягко улыбнулся он своей
собеседнице. Потом чуть пригубил напиток.
Она же выпила рюмку до дна. И не стала закусывать. Ему
понравилась такая решительность. — Дело в том, дорогая Елизавета
Андреевна, что у нас возникла большая проблема, — начал Святослав
Олегович. — Мы выборочно проверили положение дел на некоторых
избирательных участках. И выяснили, что у нас не все в порядке с кандидатами.
— Вы имеете в виду — по моему участку? —
улыбнулась Трохина. — Ну, я это знаю. Хотя Качанов и не скрывал своих
судимостей.
— Причем тут Качанов? — У Петровского задергалась
от волнения щека. — О чем вы говорите?
— У него были две судимости, — охотно пояснила
Трохина. — Он хотел баллотироваться по нашему округу еще в прошлый раз, но
тогда мы его не пропустили. А сейчас судимости у него сняты и он снова выставил
свою кандидатуру. Но мы проверяли, все в рамках закона.
«Сволочь, — холодно подумал Петровский, — значит,
этот негодяй уже пытался здесь выставиться, а нам ничего не сказал. Какая же
сволочь! Еще нагло нас обманывал».
— Речь не о нем, — заставил себя вновь улыбнуться
Святослав Олегович, — я говорю о другом кандидате. — И вдруг с ужасом
обнаружил, что не помнит фамилии учителя истории. Он нахмурился — слишком много
сегодняшний день проколов. Нужно было узнать у Паши фамилию исключенного
кандидата. Это его личный промах, Бубенцов тут ни в чем. — Давайте выпьем
за вашу сестру, — неожиданно предложил он. — Я хочу пожелать ей
счастья и долгих лет жизни. Он налил ей водку, и они снова чокнулись. На этот
раз Петровский выпил рюмку до дна, даже не почувствовав эффекта обдающей
жидкости. Затем, глянув на часы сказал:
— Простите, я должен дать поручение своему сотруднику.
Ему нужно срочно переговорить с Москвой. — Он поднялся и вышел из комнаты.
В коридоре стоял Бубенцов, готовый выполнить любое
распоряжение шефа. Святослав Олегович шагнул к нему, схватил несчастного за
ворот пиджака.
— Быстро фамилию!
— Чью? — выдохнул Паша.
— Этого историка, исключенного из кандидатов. Быстрее!
— Седых, — пробормотал испуганный Бубенцов, —
Александр Александрович Седых.
Петровский удовлетворенно кивнул и вернулся в кабинет.
— Извините меня еще раз, — улыбнулся он
Трохиной, — дело в том, что речь идет о вашем учителе, Александре Седых,
который был исключен из числа кандидатов в депутаты на основании смехотворного
обвинения, что забыл упомянуть свой покосившийся сарай.
Этой женщине совсем не стоило знать, что сарай нашли
помощники Бубенцова и сам Петровский заплатил адвокатам, чтобы оформить
документы, передать их в суд. После чего местный судья получила деньги и
вынесла решение об отстранении Седых от участия в избирательной гонке.
«Надеюсь, что судья поделилась со своим председателем», — отстраненно
подумал Святослав Олегович.
— Я с вами согласна, — вздохнула Трохина, —
он такой порядочный человек и абсолютно случайно не упомянул этот сарай в своей
декларации…
«Нет, не получила денег», — понял Петровский.
— Но закон есть закон, — убежденно продолжила
Трохина, — и наша судья справедливо исключила Александра Александровича из
списков кандидатов. Между прочим, она училась у него в школе и хорошо его
знает.
«Все-таки, похоже, получила», — подумал Петровский и
снова поднял бутылку, разлил водку по рюмкам.
— Я с вами абсолютно согласен, — проникновенно
произнес он, — но дело в том, что даже юристы, подавшие жалобу, готовы
отозвать ее обратно.
— Это их дело, — сухо заметила Трохина. —
Решение по делу уже принято, и я не вижу возможностей для его пересмотра.
— Прокуратура готова принести официальный
протест, — улыбнулся Петровский. — И я думаю, что нужно пойти
навстречу вашим избирателям, все-таки допустить вашего учителя истории к
выборам.
— Поздно, — возразила Трохина, — сегодня
пятница. А выборы в воскресенье. Суд завтра не работает. Ничего нельзя сделать.
— Можно провести решение суда сегодняшним
числом, — мягко подсказал Петровский. — Если прокуратура подаст
протест вчерашним числом…
— Что вы говорите? — нахмурилась Трохина. —
Разве такое возможно? Это же мошенничество, я на такое не могу пойти, и если
вы…
— Не нужно так нервничать, Елизавета Андреевна, —
попросил Святослав Олегович. Он положил ладонь на ее руку и с удовольствием
заметил, как женщина вспыхнула. Но руку не выдернула.
«Живет одна, — поставил диагноз Петровский, —
никого постоянного у нее нет. Может, бывают иногда случайные связи».
— Мы решили помочь вашим избирателям. — Когда он
хотел, его голос становился очень убедительным. Если учесть, что Трохина успела
выпить несколько рюмок до появления в этой комнате и две рюмки водки вместе с
ним, то она готова выслушать его сентенции более благожелательно, чем это было
бы на абсолютно трезвую голову, тому же его ладонь, так нежно и твердо держащая
на ее руке, подавляла всякую разумную мысль.
— Вы сами говорили, что у Качанова было две
судимости, — напомнил Петровский. — разве стоит пропускать такого
человека в парламент страны? Кого он там будет представлять? Своих
друзей-уголовников? Разве можно допустить, чтобы такой кандидат прошел в
депутаты от вашего округа?
— Почему вы убеждены, что победит именно
Качанов? — спросила она. — По нашему участку баллотируется еще
журналист Ничипоренко. Он вполне может победить.
— Нечипоренко сегодня разбился, — сообщил
Петровский, — и сейчас находится в реанимации.
— Какой ужас! — С очевидным усилием и Трохина
убрала свою руку. — Что вы такое говорите?
— Можете позвонить в больницу и узнать, — печально
покачал головой Святослав Олегович. Было непонятно, почему у так грустно. То ли
оттого, что она вытащила руку, то ли ему обидно за курских избирателей.
— Что вам нужно? — наконец напрямую спросила
судья.
— Нужно восстановить справедливость. — Петровский
в очередной раз разлил водку по рюмкам. — Я думаю, будет правильно, если
вы завтра получите протест прокуратуры и отмените решение вашего судьи. Тогда
можно будет включить Седых в число кандидатов и не допустить избрания Качанова.
Она задумалась. В такой момент трудно сообразить, что в
случае смерти Нечипоренко бизнесмен Качанов автоматически снимается с
предвыборной гонки, так как его кандидатура оказывается безальтернативной.
Петровский не сказал главного — что Нечипоренко может умереть в любой момент и
тогда выборы просто перенесут на другое число
— Да, — сказала Елизавета Андреевна. —
Наверно, вы правы, но наша судья…
— Она не будет возражать, — твердо пообещал
Петровский. — Можете не беспокоиться. — Трохина несколько растерянно
посмотрела на него. — Давайте выпьем за вас, — предложил Святослав
Олегович. — Я еще не встречал такой очаровательной и милой судьи.
Предлагаю выпить на брудершафт — И не давая ей времени опомниться, он поднялся
и чокнулся с женщиной. Едва она опрокинула свою рюмку, как Петровский
наклонился к ней и крепко поцеловал ее в губы.
