Петровский посмотрел на часы. Шел первый час ночи. Пока они
взлетят, будет час. Значит, в Волгоград он успевает.
— Проследи за этим типом. Он бывает
неуправляемым, — напомнил Святослав Олегович Паше. — И чтобы больше
никаких эксцессов. Если ночью Нечипоренко умрет, сразу мне позвони. Мгновенно.
Где бы я ни был. И еще… — Он начал излагать Бубенцову свой план.
Тот слушал, ошеломленно открыв рот. Ему такой план показался
абсолютно невероятным и авантюрным. И тем не менее осевшим голосом Паша
заверил:
— Я все сделаю. Но как вы могли такое придумать?
— Станешь опытнее и не такое будешь придумывать, —
ухмыльнулся Петровский. — Но учти, что ты ничего не должен делать без
моего приказа. Лишь когда я позвоню и скажу «альтернативный план». Только
тогда. Но у тебя есть ночь, чтобы подготовиться. Ты меня понял?
— Я все сделаю. Не буду спать, но все сделаю.
— До свидания. — Святослав Олегович немного
подумал и все-таки протянул руку помощнику. Это не был жест фамильярности. Надо
было хотя бы так поощрить Бубенцова. Ведь до этого он дважды пожал руку
Качанову, чего ему совсем не хотелось.
— Я все сделаю, — повторил польщенный высоким
доверием Паша Бубенцов.
Петровский в сопровождении двух сотрудников ввалился в салон
самолета, уселся на прежнее место. Стюардесса подошла к нему
— Опять ничего не будете пить? — улыбаясь
поинтересовалась она. Командир уже успел рассказать, что все члены экипажа
получат премии по тысяче долларов.
— Буду, — ответил он. — Стакан газированной
воды. И дайте что-нибудь поесть. Я умираю с голоду.
— Обязательно, — кивнула стюардесса.
Сорок тысяч долларов за самолет, плюс пять тысяч, пятьдесят
пять прокурору. Мелкие расходы врачу и старушке-соседке. Ужин с Трохиной… В
общем, он неплохо провел время. Но все расходы покроет сумма в триста пятьдесят
тысяч, которую он назвал Качанову. Петровский не считал, что запросил слишком
много. Его нервы, время и унижение в доме Симонова стоили гораздо больше. Он
усмехнулся. Теперь нужно думать про Омск. Утром встреча с губернатором.
Святослав Олегович достал телефон и набрал номер своего заместителя.
— Юлай, — сказал он, — мы все сделали.
— Ты вытащил такую ситуацию! — понял Юлай
Абуталипович. — Я думал, у нас ничего не получится.
— После девяносто шестого я понял, что можно решить
любую проблему, — напомнил Петровский.
— Верно, — согласился Юлай, — но тогда была
совсем другая история. Святослав Олегович убрал аппарат и закрыл глаза. Да, в
девяносто шестом им казалось, что переломить ход событий практически
невозможно.
Воспоминания
К началу девяносто шестого года в стране сложилась
уникальная ситуация. Война в Чечне, повлекшая многочисленные жертвы, расстрел
парламента, неудачные реформы, «черный вторник» и невероятная инфляция привели
к тому, что рейтинг действующего президента упал до немыслимой цифры в три
процента. Все основные кандидаты его опережали, а главный претендент от левой
оппозиции гарантированно набирал двадцать пять—тридцать процентов голосов.
Практически все специалисты-аналитики считали, что сократить этот разрыв
нереально.
Действующий президент вызывал раздражение даже у
собственного окружения. О его проблемах с алкоголем знала вся страна,
журналисты изощрялись в смаковании подробностей из личной жизни главы
государства. На официальных приемах он умудрялся нарушать все протоколы,
вызывая гомерический хохот руководителей других государств. Летом девяносто
четвертого в невменяемом состоянии «продирижировал» выводом собственных войск
из Германии. Армия, ценой миллионов жизней победившая во Второй мировой войне,
ставшая символом великой Победы, превратилась в посмешище. Генералы и офицеры
сжимали зубы, глядя на пьяные выходки «верховного главнокомандующего», когда
его поддерживали под руки официальные лица объединенной Германии, не давая ему
упасть. «Русский медведь» более был не опасен, некогда грозная армия уходила из
когда-то побежденной страны под насмешки и презрение ее жителей. Имущество
армии распродавалось, миллионы долларов разворовывались, а воинские части
выводились в спешном порядке в необустроенные военные городки.
Всем было ясно, что президент не может остаться на второй
срок. Но также было понятно и другое — победить на предстоящих выборах должен
только он. И дело было не в его личности, хотя справедливости ради надо
отметить, что этот человек был по-своему выдающимся, с колоссальной энергетикой
разрушителя. Он виделся единственным гарантом происшедших в стране перемен.
Левая оппозиция все громче требовала реванша.
Собравшиеся в Давосе олигархи беспокоились, что в случае
изменения ситуации они потеряют все свои деньги. Необходимо было договариваться
и любым способом сохранять существующее статус-кво. Политические потрясения
могли вызвать гражданскую войну. Армия, униженная поражением в Чечне, не
гарантировала стабильности. Правда, боялась возможной будущей победы и левая
оппозиция. Ее лидеры понимали, что правящие круги не признают итогов выборов в
случае своего поражения.
В этой немыслимой обстановке вокруг президента начали
формироваться две самостоятельные группы. Первая, состоящая из руководителей
правоохранительных органов, спецслужб и части руководства администрации,
считала, что выборы нужно отменить или перенести. Вторая, сложившаяся из
прагматиков, поддерживаемых большинством олигархов, полагала, что
демократический имидж существующей власти надо сохранить и задействовать весь
имеющийся административный резерв, чтобы попытаться на выборах все же победить.
Хотя эта группа также не исключала возможности отмены выборов в случае
поражения президента и возникновения чрезвычайной ситуации.
Эффективная политика «Миллениума» на протяжении последних
лет многим олигархам была хорошо известна. Через Яшу Слаповского они
организовали встречу со Святославом Олеговичем и поставили перед ним конкретную
задачу: поработать независимо от созданных штабов и дать объективную картину
происходящего. Ему пообещали любое финансирование, открыли по существу неограниченный
кредит.
Петровский начал с того, что пригласил опытных специалистов
из Америки. И не только аналитиков — психологов, ведущих профессионалов по
менеджменту, рекламе, этике, телевизионных журналистов. Сформировался
своеобразный штаб, который отвечал за информацию по выборам. После его
двухмесячной работы стало ясно, что у действующего президента нет никаких
шансов быть избранным, если резко не поменять тактику.
У главы государства действовал собственный предвыборный
штаб, составленный из представителей чиновничьих структур и руководства
спецслужб. Возглавлял его вице-премьер, известный своей близостью к семье
президента. Он и его окружение привыкли работать по старинке, полагаясь на
административный ресурс собственной власти. Эти рюди все еще не хотели понять,
что их время ушло. Между тем однозначные силовые решения, ориентированные во
многом на прежнюю систему уже не действовали. Однако вице-премьер и его штаб
упрямо гнули свою линию, которая неминуемо привела бы их к поражению. Хотя оно
их не пугало, так как они знали, что в этом случае президент просто отменит
итоги выборов, запретит левые партии и останется на следующий срок.
