— Меня больше устроило бы наоборот, — признался
губернатор, показывая на дипломат с деньгами.
— Не получится, — сказал Петровский. — Вы
сами знаете, что не получится. Наш кандидат победит при любом раскладе. Мы
можем уступить лишь первый тур. Губернатор снова посмотрел на дипломат с
деньгами.
— И вы можете гарантировать, что мы победим в первом
туре? — спросил он, все еще сомневаясь.
— На некоторых участках мы можем договориться, —
предложил Петровский, — не обязательно сразу рапортовать об итогах
выборов. Их можно задержать на несколько часов. Иногда бывают технические сбои.
А взамен вы получаете благодарность крупнейшей компании «Финойл» и мои личные
заверения в дружбе.
— Нет, — возразил губернатор, — если я не
смогу обеспечить нужных депутатов, то мне самому понадобится ваша поддержка. У
нас через год выборы.
— Что вы предлагаете?
— В качестве платы за услугу вы помогаете мне на
губернаторских выборах. Разумеется, я оплачу все ваши расходы. Но на выборах
губернатора вы станете поддерживать мою кандидатуру, а не представителя
«Финойла».
— Согласен, — кивнул Петровский. Теперь он понял,
зачем понадобился губернатору. Того меньше всего интересовала судьба директора
комбината. Его волновало прежде всего собственное положение и собственные
выборы. Именно по этому ему была нужна поддержка такой мощной аналитической
компании, как «Миллениум».
— Тогда мы договорились. — Губернатор тяжело
вздохнул. — Но мне все равно будет трудно убедить Москву, что я не веду
двойной игры. Я буду ждать вас через полгода, когда начнется выдвижение
кандидатов в губернаторы. Надеюсь, вы не забудете о нашей договоренности?
— Я всегда держу слово, — ответил Святослав
Олегович и сам подивился, как твердо прозвучало его заверение. Хотя сам он
прекрасно знал, что его слово ничего не стоит. Он сохранял верность лишь до тех
пор, пока ему это было выгодно. Только выгода — ничего личного.
Петровский поднялся, пожал протянутую руку губернатора и
вышел из кабинета. Когда он ушел, из комнаты отдыха губернатора вышел пожилой
человек лет семидесяти. Это был советник губернатора, бывший руководитель
местной госбезопасности, которому губернатор искренне доверял. К тому же
советник был родственником его супруги.
— Вы все слышали, Николай Федорович? — спросил
губернатор.
— Он не взял деньги, — напомнил советник, —
значит, уверен в своих силах.
— Ему можно верить?
— Конечно, нет. Но он прав. Нужно провести первый тур и
проверить ваши возможности. Если он согласился на разрыв, то мы должны
попробовать. Будет разрыв больше десяти процентов — рискнем и тогда во втором
туре мы дадим им бой. Но если разрыв будет в один или два процента, то он прав.
Левые поддержат его кандидата, и Абрикосов гарантированно пройдет. Однако в
Москве будут знать, что ты боролся изо всех сил. И если все будет так, как он
говорит, то на губернаторских выборах поддержка такой мощной структуры, как
«Миллениум», тебе очень понадобится.
— Получается, мы ждем, кто кого обманет? — понял
губернатор.
— Это и называется политикой, — заметил Николай
Федорович.
Бронштейн ждал Петровского в коридоре. Они молча спустились
вниз, миновали проходную, вышли на улицу. И только тут Святослав Олегович тихо
сказал:
— Вы были правы. Он решил поторговаться. Хочет
гарантировать свое выдвижение в губернаторы. Просил нашей поддержки.
— А взамен обещал не мешать Абрикосову?
— Мы договорились, что в первом туре победит с
минимальным разрывом его кандидат. А во втором пройдет наш.
— Вы ему доверяете?
— Конечно, нет. Если разрыв будет минимальным, он
струсит и не станет ничего предпринимать. Но если добьется в первом туре
подавляющего превосходства, то просто плюнет на все наши договоренности.
— Вы, как всегда, правы, — согласился
Бронштейн, — думаю, у вас был полезный разговор.
— Очень, — согласился Петровский, устало
улыбнувшись. — Вы не знаете, когда отсюда самолет на Москву?
— Если «Аэрофлотом», то завтра утром. Но можно полететь
другой компанией, — Очень надеюсь, что не с пересадками, — заметил в
сердцах Петровский. И в этот момент раздался телефонный звонок. Он достал свой
аппарат.
— Нечипоренко умер, — сообщил печальную новость
Паша Бубенцов. — Это случилось пять минут назад. Я не знаю, что мне
делать…
Воспоминания
Августовский дефолт стал настоящим шоком не только для
России, но и для многих соседних государств, связанных с огромной страной
тысячами экономических связей. Впервые миллионы людей столкнулись с настоящим
экономическим кризисом, теряя не только свои деньги в банках, но и ощущение
стабильности, казалось бы, появившееся в последние годы.
Однако рассматривать этот кризис в отрыве от его
политической составляющей было бы неправильно. На самом деле все проблемы были
стянуты в тугой клубок, разорвавшийся именно в августе девяносто восьмого года.
Сначала начала падать цена на нефть — основу экспорта
страны. Затем возникли проблемы по уплате государственных бумаг, на которых
спекулировали практически все крупные финансовые компании и банки. Проявились и
последствия ошибочного курса на удержание рубля, когда был установлен жестко
фиксированный курс его к доллару. Многомиллиардные кредиты МВФ практически
разворовывались либо использовались нецелевым способом. Из получаемых денег
сразу приходилось отдавать проценты по долгам и платить иностранным
специалистам за «консультации». В результате из каждого миллиарда выделяемых
денег две трети сразу списывались, а оставшиеся миллионы успешно разворовывались.
Но дело было не только в экономических просчетах и резком падении цен на нефть.
На подобную ситуацию наложились и роковые политические ошибки руководства
страны. Сначала было «весеннее поветрие» президента, когда он отправил в
отставку главу правительства, проработавшего с ним много лет. Президенту
доложили об имеющихся политических амбициях премьера, и он решил прервать
политический полет своего возможного преемника. Премьера вызвали и без
объяснения причин отправили в отставку.
Это была первая крупная политическая ошибка. Стабильность
правительства в условиях экономического кризиса могла смягчить возможный удар,
но президент плохо разбирался в экономике. Затем последовала вторая
политическая ошибка. На должность премьера был рекомендован молодой человек,
лишь недавно переведенный в правительство. Выбирая такую кандидатуру, президент
руководствовался сугубо личными мотивами, понимая, что столь неопытному и
неизвестному молодому премьеру будет невозможно проявлять политические амбиции.
Правительство должно состоять из технократов, готовых работать, а не заниматься
политиканством, считал он, забывая, что руководство экономикой в
разваливающейся стране — самая большая политика.
