Петровский подготовил аналитические материалы и лично отвез
их в администрацию президента. Через два дня его вызвали к руководителю
администрации. Разговор был долгим и неприятным. Чиновники не хотели
соглашаться с мнением специалистов. Они требовали указать пути возможного
усиления влияния нового премьера на ход событий и повышения его рейтинга для
участия в предстоящих президентских выборах. Петровский честно признал, что
никаких резервов больше нет.
Через несколько дней началось противостояние нового премьера
и одного из его заместителей, бывшего руководителя министерства путей
сообщения. «Железнодорожнику», очевидно, стало известно о секретном докладе
Петровского, и он решил сыграть ва-банк. Пользуясь поддержкой в семье
президента, начал старательно подсиживать своего руководителя, подставляя его
по каждому поводу и вместе с тем набирая очки в правительстве. Ни для кого не
было секретом, что «железнодорожник» пользовался поддержкой семьи, и многие уже
видели в нем будущего преемника президента и нового премьера.
Но президент не любил интриганов. Он был глубоко порядочным
человеком и не выносил подковерной борьбы. Именно поэтому, вопреки всем
ожиданиям, принял решение убрать обоих политиков, чтобы выбрать нового
преемника и наконец объявить об этом народу. Но весь парадокс его политического
правления состоял в том, что старая система, против которой он боролся всю свою
жизнь, по-прежнему влияла на политическую жизнь страны. По существу у
президента был незавидный выбор. Либо назначать циников и воров, которые готовы
невозмутимо лгать, покрывая своих чиновников и набивая свои карманы, либо
представителей прежней системы. Других вариантов почти не существовало.
Можно было прибегнуть к помощи «романтиков», что за время
своей политической карьеры президент уже делал дважды. Но первое пришествие
«романтиков» в начале девяносто второго обернулось непродуманными
экономическими реформами, а второе весной девяносто восьмого вызвало тяжелейший
экономический кризис и дефолт. Назначать проходимцев в правительство он не
хотел, понимая, какую цену нужно будет заплатить, доверив мошенникам столь
ответственный пост. И тогда ему пришлось обратиться к другим людям. Вся
парадоксальность ситуации состояла в том, что для спасения страны от дефолта
президент вынужден был назначить премьером бывшего руководителя службы
разведки, тесно связанного с КГБ. А чтобы снять этого премьера, он назначил
другого, бывшего руководителя службы безопасности министра МВД, также
связанного с КГБ. И наконец, третьим премьер-министром тоже стал бывший
подполковник КГБ, ранее работавший в Германии и занимавший пост руководителя
службы безопасности страны. Других людей у президента просто не оказалось.
Демократы первой волны были скомпрометированы своим беспринципным подведением,
алчностью и некомпетентностью.
Осенью девяносто девятого президент принял решение о
назначении этого нового премьера. Страну и весь политический бомонд лихорадило.
Это был пятый премьер за неполные полтора года. Такого страна еще не знала.
Президент понял, что ему не простят очередной ошибки. Поэтому решил выступить и
объявить нового премьера своим преемником. Бывший подполковник КГБ, бывший
проректор института, курировавший международные связи, бывший помощник мэра
Санкт-Петербурга, ушедший в отставку после поражения своего патрона, бывший
руководитель службы безопасности был назн??чен новым премьером и объявлен
преемником президента. Делая это, президент точно знал, что новый премьер полностью
лишен всяких политических амбиций. Более того, тогда он и сам был убежден, что
новый премьер не станет его преемником. Выступление президента было своего рода
реверансом в сторону общественного мнения. Только спустя несколько месяцев он
впервые серьезно заговорил с новым премьером о возможности замещения его
должности и получил испуганный отказ. И никто во всем мире: ни новый премьер,
ни сам президент — не верили, что рокировка состоится так быстро. Президент
собирался баллотироваться на третий срок, используя новую конституцию, принятую
после трех лет его первого правления. Но события развернулись по-другому. И в
них суждено было проявиться Петровскому, который сыграл решающую роль. Но до
этого момента предстояло прожить еще несколько месяцев. А пока старый президент
выступал по телевизору, объявляя об очередной смене премьера. Он прямо сказал,
что новый премьер станет его преемником. Но в эти его слова не поверил ни один
человек в мире. Более того, не верил в такое и он сам. Однако все получилось иначе.
В половине второго дня Бубенцов приехал в среднюю школу, где
преподавал широко известный в городе Александр Александрович Седых — прекрасный
историк, начитанный, эрудированный, с энциклопедическими познаниями в своей
области человек. Его личная библиотека состояла из десяти тысяч книг. Особенно
он любил период Французской революции и античный период Древней Греции. Это
были его коньки. Седых мог цитировать по памяти мыслителей древности и
французских философов. Ему одинаково дороги были идеалы Платона и Дидро,
Сократа и Вольтера.
Но как обычно бывает в жизни, учитель, восторженно ушедший в
прошлое, не умел разбираться в реалиях настоящего. Его супруга ушла от него еще
тридцать лет назад, забрав единственного сына. С тех пор он жил один в
покосившемся доме, который мог рухнуть при любом толчке. К счастью, в Курской
области не происходило землетрясений и дом оставался в таком положении на
протяжении многих лет. За ним находился тот самый злополучный сарай, который
кандидат в депутаты забыл указать в своей налоговой декларации.
Седых слыл своего рода городским сумасшедшим, какие есть в
каждом городе. Некоторые считают их чудаками, другие восторгаются их свободным
образом жизни, есть и такие, кто их презирает. Верный своим левым взглядам,
Александр Александрович еще в молодости вступил в коммунистическую партию и с
тех пор не выходил из нее даже в самые сложные для партии моменты. Он исправно
платил членские взносы, посещал собрания первичной ячейки. В прежние времена
был на хорошем счету в райкоме партии, известным лектором общества «Знание» и
членом райкома. Заодно его несколько раз выбирали депутатом местного совета.
Уже тогда беспокойный нрав учителя Седых давал о себе знать — он частенько
вставал чиновников своей принципиальностью и даже некоторой мелочностью.
Увы, Александр Александрович был прекрасным историком, но
далеко не идеальным педагогом. Ученику бывало достачно продемонстрировать хотя
бы зачатки интереса к его предмету, процитировав кого-то из классиков, не
входивших в школьную программу, как он начинал восторгаться его рвением, не
замечая, что отвечающий ничего более не знает. Школьники вообще часто
обманывали Седых, пользуясь его близорукостью, но по странному стечению
обстоятельств среди тех, кто действительно понимал, о чем он говорил, впоследствии
выросло немало известных людей: ученых, философов, генеральных конструкторов,
послов и даже космонавтов. Александр Александрович никогда не говорил о своих
учениках, но, когда они приезжали в школу и благодарили его, когда приходили к
нему домой и рассказывали, как сильно он повлиял на их судьбы, ему было
приятно. В такие минуты он снимал очки, как-то по-детски закрывал глаза и
улыбался. Это были высшие мгновения счастья для пожилого педагога. Можно
сказать, что он не готовил историков, и не был полезен обычным оболтусам,
отбывающим его предмет как наказание, но он учил молодых людей
гражданственности — предмету, который, увы, нигде не преподают. Седых
воспитывал в учениках чувство ответственности за свои слова и поступки, умение
принимать решения и анализировать собственные ошибки, чтобы не повторять их в
будущем.
