И вот такого человека исключили из числа основных кандидатов
в депутаты за то, что он забыл про заброшенный сарай позади дома. Правда, сам
Седых из-за этого не расстроился. Он был убежден, что существующая власть — это
некое историческое недоразумение, которое со временем исчезнет. Поэтому
философски воспринял решение суда и не стал его оспаривать.
В эту субботу, закончив шестой урок, Александр Александрович
привычно пожелал ребятам хорошо отдохнуть в воскресенье и отправился в
учительскую, чтобы собрать свои вещи в потертый темно-коричневый портфель,
давно ставший серым от старости.
Так что он был в учительской, когда туда ворвался Павел
Бубенцов. В комнате, помимо Седых, находились еще несколько человек, и они с
удивлением уставились на гостя, упитанная физиономия которого очень резко
контрастировала с несколько анемичными лицами современных педагогов.
— Извините меня, — выдохнул Бубенцов, — вы не
знаете, где можно найти Александра Александровича? — Он не заметил
педагога, сидевшего в углу за столиком.
— Это я, — отозвался Седых, — что вам надно?
Паша, все еще продолжая тяжело дышать, подошел к столу.
— Хочу вас обрадовать, — проговорил он, пытаясь
скрыть одышку, и протянул папку преподавателю.
— Обрадовать? — удивился Александр
Александрович. — Странно. Чем вы можете меня обрадовать?
— Прокуратура области принесла протест на решение судьи
по поводу вашего исключения из списков, — пояснил улыбающийся
Бубенцов. — Протест был направлен в местный суд, и они приняли
постановление, отменяющее это решение. Избирательная комиссия вашего района уже
восстановила вас в числе кандидатов в депутаты. Я вас поздравляю.
Услышав это сообщение, находящиеся в учительской педагоги
бросились поздравлять своего коллегу с победой справедливости. Седых поднялся,
несколько растерянно принимая поздравления, и посмотрел на Бубенцова.
— Спасибо, — сказал он, но папку не взял.
Коллеги продолжали его поздравлять. Одна молодая учительница
даже поцеловала в щеку.
— Спасибо, — все повторял историк, сняв очки и
протирая стекла платком, — большое спасибо. — Он дождался, когда все
успокоятся и отойдут от него, после чего вновь надел очки и тихо проговорил: —
Благодарю вас за это приятное сообщение, но будет лучше, если вы уберете вашу
папку.
— Как это уберу? — не понял Паша. — О чем вы
говорите? Вас уже восстановили, неужели вы ничего не поняли?
— Я все понял, молодой человек. Но дело в том, что меня
сняли формально совершенно правильно. Я действительно забыл указать сарай,
который стоит за моим домом. И считаю решение суда абсолютно верным. А протест
прокурора, который был принесен, это, если хотите, дань той условной
демократии, которая сформировалась в нашей стране. Мне она не подходит. Поэтому
я отказываюсь принимать участие в этих выборах.
В учительской его слова услышали все. Сразу все стихло,
кто-то поспешил выйти из комнаты, все знали бескомпромиссность Сан Саныча.
— Нет, вы ничего не поняли, — вздохнул
Бубенцов, — в отношении вас восстановлена справедливость. Вас вернули в
список кандидатов в депутаты. Вы можете баллотиваться.
— С кем и куда? — горько спросил учитель
истории. — С бандитом Качановым, которому приличные люди не подают руки?
Или с этим журналистом Нечипоренко? Он, конечно, порядочный человек, но, к
сожалению, слишком увлекающийся. Вы знаете, какие статьи он публиковал в защиту
«прихватизации»? Считал, что все наладится. Типичный попутчик. Нечипоренко
искренне верит, что можно построить правовой капитализм. Мне с этими господами
не по пути.
— Правильно, — крикнул кто-то из педагогов, —
нечего тебе делать в этой Думе, Сан Саныч. Там одни паразиты сидят. А ты как
был нашим, так нашим и остался.
Бубенцов оглянулся на оратора. Тот был в дешевой
темно-красной форме «Адидас» китайского или турецкого производства. Очевидно, учитель
физкультуры, предположил он.
— Там не только паразиты, — возразил Паша, —
там много ваших единомышленников, ваших коллег, депутатов от левой оппозиции.
Разве можно отказываться от участия в выборах?
— Можно и нужно, — твердо заявил Седых. — Я
для себя все решил. Извините меня, молодой человек, что отвергаю вашу помощь. Я
понимаю, что вы искренне хотели мне помочь. Однако я принял решение больше не
участвовать в этих выборах. Пусть все знают, что для меня формальная законность
выше моих личных амбиций, и если меня сняли с выборов, то я не вернусь в списки
даже после протеста прокурора.
— Вас сняли незаконно, — все еще старался убедить
его Бубенцов, — но теперь справедливость восстановлена. Суд принял
решение, но вы можете участвовать в выборах. Неужели вы не понимаете, как это
важно?
Я все прекрасно понимаю. Однако не хочу фигурировать в одном
списке с этими господами. И это нерационально — заново вставлять меня в список
в последний день.
Мои избиратели об этом не осведомлены. Многие просто не
придут на избирательные участки, зная, что у них нет выбора. Когда заставляют
выбирать между обманутым слепым журналистом и бывшим уголовником, на самом деле
это настоящий фарс. Отказываюсь в нем участвовать, молодой человек. Тем более
что агитация в последний день перед выборами запрещена. Этот историк подкован
не хуже юриста, с огорчением подумал Бубенцов. И подавился от страха, вспомнив
Петровского. Если он уйдет отсюда, не уговорив педагога, может считать себя уже
уволенным. Святослав Олегович не простит такого промаха. И это после того, как
они столько сделали — получили протест областного прокурора, новое
постановление суда, вновь зарегистрировали исключенного кандидата… Проиграть,
когда до победы остался один шаг? Это же высочайшая несправедливость!
Правда, еще оставался труп Нечипоренко, спрятанный в
районной больнице, но эта история в любой момент может стать достоянием
общественности, и тогда Качанова немедленно исключат из числа депутатов и не
видать ему мандата. Рисковать таким образом они не имеют права. Нечипоренко был
нужен лишь на то время, пока они оформляли решение суда и местной избирательной
комиссии. А сейчас им необходим только этот учитель истории, неожиданно
проявивший такую глупую принципиальность.
— Вы не правы, — сделал последнюю попытку Бубенцов. —
Если вы откажетесь, то победит кто-то из недостойных кандидатов. Вы этого
хотите?
— Разумеется, нет. Но один кандидат ничего не решает.
Нужно менять все правила игры, чтобы народу не приходилось выбирать между
проходимцем Качановым и заблуждающимся Нечипоренко. Кстати, я слышал, что он
попал в серьезную аварию. Как он себя чувствует?
Александр Александрович спросил об этом достаточно громко, и
Бубенцов испугался. Он понял, что сейчас могут обрушиться его последние
бастионы.
— Ничего, — сказал он очень тихо, — гораздо
лучше, чем вчера.
— Ну и хорошо, — удовлетворенно кивнул
Седых. — Лично я не пойду голосовать ни за того, ни за другого. Но если бы
мне все-таки пришлось делать выбор, я бы отдал мой голос журналисту
Нечипоренко. Он хотя бы не бандит.
