Честно говоря, просто так спросила, из чистого любопытства.
В жизни редко встретишь по‑настоящему преданного поклонника… Однако
Калевуха своим ответом сразил ее наповал.
— Конечно, — удивился он. — Я и сейчас женат.
Сообразив, что его собеседники в некотором недоумении, он развил свою мысль:
— Я еще в двадцать лет женился. И когда у меня, значит,
к Ире страсть зародилась, готов был от жены — того. Уйти. Но чего рыпаться
раньше времени? Как в воду глядел. Дело не выгорело. Не жить же мне отшельником
каким‑то. Никто тарелку супа не нальет… Впрочем, я и сейчас готов был
старую жену променять на Иру. Но… Не судьба, видать. Она была любовью всей моей
жизни, — закончил он очень убежденно.
— И вы подбрасывали ей зеленые зажигалки? — на
всякий случай уточнил Сильвестр.
— Подбрасывал, — согласился Калевуха. —
Мечтал вызвать воспоминания… Не получилось. Ну, да ладно. Теперь ваша очередь.
Говорите.
— Что говорить?
— Говорите, как я могу поучаствовать в раскрытии
преступления. Что я могу для вас сделать? И учтите, я не уйду, пока не получу
настоящее задание. Не дрянь какую‑нибудь, а дело с большой буквы. Ведь вы
можете отослать меня в дыру с глупым поручением — просто чтобы я не мешался под
ногами.
— Куда же вас в дыру? — удивился Сильвестр. —
С яхтой и на «Мерседесе»? Смеетесь?
Майе даже в голову не приходило, что босс согласится на
требование Калевухи. Однако расчет Сильвестра был прост. Не нужно быть великим
психологом, чтобы сообразить: убитый горем поклонник способен совершить любую
глупость. И он проест ему плешь в случае отказа. Такие типы настырны и, что
самое ужасное, предприимчивы. Если оставить его без наблюдения, он может
наломать таких дров, что мало не покажется. Лучше ограничить его какими‑никакими
рамками.
— Ладно, уговорили, — вслух сказал
Сильвестр. — Есть тут у меня на подозрении один… одна личность…
Майя бросила на босса быстрый заинтересованный взгляд. До
сих пор он ни разу не говорил о том, что кого‑то подозревает. А ей так
хотелось знать! Хотя бы одно — мужчина это или женщина? Ясно же, что в женский
туалет в «Надувной подушке» могла зайти как женщина, так и переодетый мужчина.
Если убийца заранее спланировал преступление, ему ничего не стоило надеть
парик, загримировать лицо и обвести всех вокруг пальца.
— Так‑так! — Калевуха наклонился вперед, как
будто собирался сию секунду вскочить с места и броситься выслеживать
подозрительную личность.
— Впрочем, нет, — Сильвестр поднял руку в
предупреждающем жесте. — Сначала скажите, не подозреваете ли вы сами кого‑нибудь?
— Любовника, — тотчас ответил Калевуха. —
Негодяя, для которого эта потрясающая женщина была только… удовольствием! Он
встречался с ней лишь время от времени, тогда как я… Я бы посвятил ей всю
жизнь!
— А почему вы его подозреваете? У него вроде бы мотивов
нет.
— Как это нет? — возмутился Калевуха. — Он
хотел, чтобы она бросила мужа. Не собирался ее ни с кем делить. Асам…
Но у него алиби, — встряла Майя. — Ирина с ним
поссорилась на глазах у всех. И отправилась в женский туалет — так свидетели
говорят. И ее сразу убили. Не мог же любовник потопать за ней в женский туалет!
Окажись там кто‑нибудь, его бы выперли со скандалом. И надеть женскую
одежду он тоже никак не успевал. Нет, любовник ни при чем.
— Жалко, — вздохнул Калевуха. — А больше я
ничего придумать не могу. Может, муж?
— Его бы узнали в «Надувной подушке»! —
воскликнула Майя. — Это же сам Аршанский!
— Не забывай, что он артист, — напомнил
Сильвестр. — Впрочем, алиби Аршанского проверяет милиция. Меня же
интересуют редакционные дела. В тот вечер, когда убили Ирину, почти вся
редакция журнала «Блеск» отправилась на вечеринку. Так вот. Я хочу понять, кто
из них и что на этой вечеринке делал. Не знаю, друг мой, как вы будете добывать
сведения. Я дам вам адрес, название организации и фамилии тех представителей
главного спонсора, которые постоянно бывали в редакции. Дальше делайте, что
хотите. Но принесите мне хоть какую‑то информацию. Возможно, на этой
вечеринке произошло что‑нибудь странное. Или кто‑то заметил
незнакомых людей. Или какой‑нибудь ушлый охранник увидел, как некто прямо
посреди праздника вышел на улицу и возвратился довольно нескоро. Да что мне вас
учить… Вы наверняка читали рассказы о Шерлоке Холмсе и понимаете, какое
значение имеют детали для раскрытия преступления.
— Надеюсь, у вас нет мании величия? — с
подозрением спросил Калевуха. — Потому что Шерлок Холмс лучший. Не стоит
под него подделываться.
По рукам, — согласился Сильвестр. — Майя, мне
нужен блокнот. Принеси, пожалуйста! И учтите, Петр, это не археологические
раскопки, когда один черепок можно неделю очищать кисточкой. Мы имеем дело с
человеком из плоти и крови. Он убил один раз, может сделать это снова.
— Понял, не дурак. Обменяемся телефонами, и я
отправляюсь на охоту.
Нашли тело Белояровой. Убийцу не нашли
Японский ресторан «Гинсэн», куда Белоярова с Клебовниковым
решили поехать обсудить некоторые проблемы, а заодно и поужинать, располагался прямо
за МКАД. По‑русски его название звучало гораздо красивее — «Серебряный
источник». Вроде бы и за городом, но ехать от редакции, если без пробок, всего
минут двадцать.
Собственно, это был закрытый клуб, созданный главным образом
для поклонников японских традиций. Попасть сюда без рекомендации членов клуба
было невозможно, зато счастливые обладатели клубных карт получали полный
комплект услуг: официанток в кимоно, икебаны, низкие столики, татами,
зеленоватый напиток неописуемого вкуса и запаха, почему‑то называющийся
чаем, и прочие радости японского быта.
Белоярова, большая поклонница восточной экзотики, не
пропустила такую возможность, а потом соблазнила и Клебовникова, который, не
разделяя ее восторгов относительно всего японского, любил такие вот уголки
тишины и почти домашнего уюта.
Из окон был виден лес, а рядом протекала речка Серебрянка,
подсказавшая название заведению. Во внутреннем дворе хозяева устроили что‑то
вроде классического японского сада. Были там и камни, и сосенки, и даже
маленький пруде перекинутым над ним мостиком. Летом в пруд запускали карпов, и
гости после обеда могли выйти погулять по саду. Но сейчас, в декабре, о
национальной принадлежности ресторана напоминали только неоновые иероглифы над
входом, все остальное было до весны похоронено под сугробами.
В тот вечер гостей было немного, да и те довольно рано
разъехались. Ближе к полуночи на гостевой стоянке осталась всего одна машина —
бордовая «Мазда». Время шло, но из ресторана так никто больше и не вышел.
Неладное охранник заподозрил, когда увидел, что ресторан закрывают, а владелец
машины не объявился. Надо было прояснять ситуацию.
