Уланов решил спуститься дальше по участку, за границу дымовой завесы. Для чего, он и сам толком не знал. Но майор встал, в открытую, даже не пригибаясь, прошел метров двести, выбрался на чистый воздух. Здесь, как и в начале, расщелина имела довольно широкое дно и пологие склоны, почему-то совершенно лишенные растительности. Это удивило Романа.
Он хотел связаться с заместителем, но станция вдруг взбунтовалась, издала какую-то странную мелодию. Майор с недоумением посмотрел на нее, положил в чехол, поправил автомат, сменил магазин.
Примерно метрах в десяти от него лежал большой валун, наверняка принесенный сюда водой. Во время дождей такие вот участки превращались в бурные реки.
Уланов дошел до валуна, услышал чье-то покашливание, прыгнул к камню и огляделся. Ветер уже снес дымовую завесу к верхней части серпантина, но ни БМП, ни машин за ними, ни даже сгоревшего бронетранспортера майор не увидел.
Вскоре кто-то кашлянул с обратной стороны валуна. Уланов медленно начал обходить его.
Боевик появился неожиданно, как и всегда. Но только странный какой-то, в цивильном костюме, при галстуке. В руке пистолет.
Он увидел майора, усмехнулся, сунул ствол в кобуру под пиджак, достал нож и заявил:
— Ну что, Улан, вот мы и встретились.
— Откуда ты знаешь меня? — спросил майор.
— А ты разве не помнишь?
— Что я должен помнить?
— Ташкент, прошлый год, ресторан, водочка под хорошую закуску, девочки. Мы потом к ним на хату поехали.
— Да кто ты, мать твою? — вскрикнул Уланов.
— Как кто? Я твоя смерть. Не смотри, что в мужском обличье. Я бываю разной. Хотела еще тогда в Ташкенте тебя забрать, но мне помешали эти самые барышни. Уж слишком активно ты кувыркался с одной из них. Решила подождать. Вот и дождалась.
В голове Уланова царил сплошной бардак. Он помнил Ташкент, ресторан, расположенный недалеко от бывшего штаба Туркестанского военного округа, где всегда было много женщин. Но это вот существо Роман видел впервые.
— Ты не помнишь главного, — проговорило оно и спросило: — Ты молитвы какие-нибудь знаешь?
— Знаю!
— Ну и молись.
Уланов сдвинул переводчик огня и нажал на спусковой крючок. Однако пули отчего-то отлетели всего на метр.
Перед Романом уже стояло не потустороннее существо в костюме и при галстуке. Это был самый натуральный боевик с пистолетом в руке. Он поднял его. Грянул выстрел. Резкая боль ударила в голову майора, в глазах его вспыхнул яркий огонь. Он почувствовал, что падает на землю.
Людмила не смогла удержать Уланова, соскользнувшего с постели, бросилась к нему. Он лежал на полу, обхватив голову руками.
— Господи, Рома, да что это с тобой?
— Уйди, сука, прибью, — выкрикнул майор так громко, что это наверняка слышали соседи.
— Спокойно, Рома. — Она похлопала его по щекам.
Он очнулся.
— Люда? А где этот… эта смерть и дух?
— Боже мой, милый! Опять сон.
— Сон?
Уланов огляделся. Он находился в спальне своей квартиры. Рядом любимая женщина, а он опять весь в поту.
— Сон. Да, так можно с ума сойти, — проговорил отставной майор, сел, прижался спиной к кровати.
Людмила присела рядом с ним и сказала:
— С этим надо что-то делать, Рома.
— Ты знаешь, что именно?
— Знаю. Лечиться.
— Где?
— Я найду специалиста.
— Ну да, конечно. Я в ванную.
Роман принял душ. На этот раз он стоял под горячими и холодными струями куда дольше, затем прошел на кухню, выбил из пачки сигарету, прикурил. Голова у него побаливала, не сказать, чтобы сильно, как-то притупленно, тягуче.
Подошла Людмила, достала из холодильника бутылку водки, открыла ее, вынула из шкафа фужер, наполнила его и сказала:
— Выпей. Вдруг это хотя бы на сегодня поможет.
— А ты уверена, что не будет хуже? Думаю, тебе лучше уйти, или закрыться в зале. А то наделаю беды, будучи не в себе.
— Ты выпей, дальше видно будет.
— Ты же стоматолог, а не психиатр и не терапевт.
— Ну тогда «Скорую» вызываем? Только что скажем врачу? Ты сейчас нормальный, а бригада вряд ли будет ждать твоей очередной ночной схватки с боевиками.
Майор кивнул и сказал:
— Это точно. Еще и за ложный вызов платить придется. Ну давай водку.
Он выпил и даже не почувствовал ни крепости, ни запаха, ни вкуса.
Людмила взялась за приготовление бутерброда, но Уланов заявил:
— Не надо, у меня же есть курятина. — Он показал на дымящую сигарету.
Водка подействовала. Сначала она прошла приятным теплом по телу, затем растеклась легким опьянением по мозгу. Роману стало гораздо легче.
— А что тебе снится, Рома? — спросила Людмила.
Уланов затушил окурок в пепельнице и пересказал ей свой сон. Упомянул он и о том, как погиб начальник колонны капитан Обозин. Пуля ударила в борт бронетранспортера и рикошетом угодила ему прямо в глаз.
— Вот так он и заменился, словно предчувствовал свою смерть, вел себя беспокойно, — проговорил Роман. — Потом мы ушли с открытого участка, добрались до блокпоста, доложили оттуда о том, что с нами произошло. Дальше неинтересно. Сон возвращает меня именно в этот бой, хотя были другие, куда более сложные и кровавые. Почему так? Не знаю.
Людмила кивнула и сказала:
— Попробуем уснуть?
— Ну не сидеть же до утра на кухне. Пошли, может водка отогнала воспоминания.
Они легли. Уланов спал без всяких кошмаров.
Проснулись они позже обычного, завтракали в девять часов. У Людмилы выпали выходные, а Уланов до сих пор нигде не устроился. Деньги у него были, а мысли о работе при этом второстепенны.
Одноклассник Романа подполковник полиции Боря Гарин нашел ему должность начальника охраны одного крупного бизнесмена здесь, в Переславле, но дело до конца так и не довел. Ему самому светила должность заместителя начальника областного Управления внутренних дел. Но для этого надо было пройти районную ступень. Гарин, естественно, согласился и переехал в город Балаев, расположенный в ста километрах от областного центра. Вот он и не завершил трудоустройство Романа.
Но Уланов, собственно, не переживал об этом, знал, что профессионал его уровня без работы и денег не останется. Надо лишь заявить о себе. Он сделает это, но позже.
Сейчас Роман и Людмила переживали что-то наподобие медового месяца, хотя и не расписывались. С этим тоже успеется. У них вся жизнь впереди.
