– Лев Николаевич, мой муж, всю свою жизнь отдал женщинам, которые мечтали о детях, но были не способны забеременеть. Именно Льву первому пришла в голову идея подсадки в организм женщины зародыша из пробирки. Но все коллеги только потешались над профессором-энтузиастом.
В конце концов Лев ушел из НИИ, где работал, обменял московскую квартиру на дачу, устроил там лабораторию и еще в шестидесятых годах стал помогать женщинам забеременеть. Поскольку Лев оставил службу, а Серафима Ивановна помогала супругу, денег в семье почти не было. Но отсутствие новой модной одежды и продуктов в холодильнике Косточкиных не пугало. Они довольствовались чаем без сахара и черным хлебом. Серафима годами ходила в одном платье, Лев зимой и летом носил самые дешевые ботинки. Им было все равно, чем питаться и как одеваться. До стресса доводило лишь одно: отсутствие средств на дальнейшие исследования.
Чтобы иметь возможность не прекращать занятия наукой, Лев и Серафима стали принимать женщин, которые могли заплатить за услуги.
Лев всегда выращивал несколько зародышей, а женщине подсаживал только один, «запасные» эмбрионы он держал в сосуде с жидким азотом. Если по какой-то причине беременность прервется, можно сделать новую попытку.
Ксения и Сергей Гасконины были теми, кто благодаря Косточкиным стали счастливыми родителями. У них родилась Люба.
Спустя некоторое время ко Льву Николаевичу в слезах приехала Юлия Викулова.
– Доктор, помогите, муж сказал: «Хочу ребенка. Если в течение полугода ты не забеременеешь, я подам на развод». Но он никогда не согласится пойти к вам! Сделайте что-нибудь!
Серафима Ивановна пожалела Юлию, которая могла лишиться супруга, она понимала, что Лев Николаевич сейчас деликатно объяснит пациентке, что без мужа никак не обойтись. Но он неожиданно произнес:
– Хорошо. Попробуем. Активирую ваш гормональный фон. Посидите недолго одна.
Оставив Юлию в кабинете, супруги вышли, и Серафима Ивановна спросила у Льва:
– Милый, прости, я не поняла, как ты сможешь без…
– Отлично знаю, что биоматериала мужчины нет, – остановил ее супруг, – но у нас теперь есть возможность проверить мою теорию о том, что ребенок получает характер и привычки только от матери. От отца он мало что получает. Юлия родит, а мы будем наблюдать за младенцем. Помнишь Гаскониных? Они теперь счастливые родители. А у нас в термосе остался зародыш. Его бы надо утилизировать. Но теперь эмбриону найдется лучшее применение.
– О нет! Так поступать нельзя! – испугалась Серафима.
– Для развития науки все можно! – отрезал Лев.
Услышав эти слова, я не сдержалась:
– С ума сойти! С трудом верится в подобное! Что за идиотская идея о сходстве ребенка только с матерью?!
Софья обняла себя руками.
– Лев Николаевич настоящий исследователь! Такие, как он, горели на кострах, но не отрекались от своих идей. Он намного опередил свое время, родился раньше, чем следовало. Официально первый ребенок в результате ЭКО появился на свет только в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году. Да, живы те, кому помог родиться Лев Николаевич. Серафима Ивановна намного пережила супруга. Она тоже была самоотверженным ученым, выполняла волю мужа. А тот перед смертью велел жене вести наблюдения за всеми, кто получил жизнь благодаря Льву Николаевичу. Вдова прекрасно знала судьбы младенцев, следила за ними, и когда те стали взрослыми…
Соня потерла ладонью лоб.
– Она увидела, что я упорно публикую объявления о месте горничной, и решила мне помочь. Сначала наняла меня как помощницу по хозяйству, потом сообщила, что у меня есть родная мать, рассказала, как обстояло дело с моим рождением. Жаль, что Серафима умерла.
– Косточкина скончалась? – уточнила я.
– Чуть больше года назад, – пояснила Соня, – сгорела вместе с домом. Там не было магистрального газа, стояли баллоны. Вопреки инструкции они находились внутри дома. Наверное, вентиль подтекал. Я о происшествии узнала из телепередачи на канале «Желтуха». Там рассказали, что ночью сгорела дача, некогда принадлежавшая известному советскому летчику, памятник деревянной архитектуры Подмосковья. Оказывается, дом проектировал какой-то очень знаменитый архитектор. Я не сразу была готова отправиться к родной матери, не знала, как она ко мне отнесется. Но после смерти Серафимы решилась! И теперь мы вместе. Навсегда!
Глава 36
Несмотря на вечер, я вернулась в офис и дала прослушать запись беседы с Соней и Ксенией мужу и Шкатулкину.
– Просто увлекательный роман, – хмыкнул через некоторое время Степа, – готовый сериал!
Я развела руками.
– Я видела Софью как тебя сейчас. Одно лицо, фигура, прямо Люба. Только родинка на ухе, такая же была у Сергея. У Любы пятно отсутствует. С ней у Ксении отношений нет, мать не может ее простить. А вот с Соней у них любовь и полное взаимопонимание. Сонечка радость Ксении Петровны. Есть только одно «но»! Бывшая балерина не хочет, чтобы кто-либо знал о наличии у нее еще одной дочки. Поэтому она мне и наврала, что о ней заботится Люба. Ксения опасается, что подумают люди? Как отреагируют на известие о Соне поклонники балерины? А пресса?
– Бедная женщина, – пожалел танцовщицу Юра, – никак не может осознать, что она давно никому не интересна. Слава миновала, даже дыма от нее не осталось.
– Может, это и хорошо, – сказала я. – Ксения Петровна до сих пор мнит себя звездой. Похоже, у нее начальная стадия старческого слабоумия. Но пусть уж лучше она полагает, что является звездой, чем плачет от мысли, что жизнь прошла и она никому не нужна. Когда я уходила, хозяйка заявила:
– Люба мне не дочь! Злая, жестокая, все ее мысли исключительно о личном благополучии. Только и слышала от нее: «Дай денег! Дай побольше! Дай, мне не хватает! Дай, дай, дай». «На, мама», – никогда не говорила. Поэтому я решила: все, что имею, получит Сонечка. Ей завещаю свое состояние. Только ей. Виола, вас же попрошу никому не сообщать о том, что мы с Любовью не в лучших отношениях. Эта информация не понравится моим поклонникам, разрушит мой образ! Давайте соблюдать хорошую мину при плохой игре. Все мои зрители полагают, что у нас прекрасные отношения с Любой. Так и должно оставаться. Софьюшка все понимает, не обижается.
До двери меня провожала Викулова. В прихожей она тихо сказала:
– Мама нищая. У нее ничего нет, кроме этой квартиры. Ксении кажется, что все у нас, как раньше. И дача при ней, и машина, и хоромы многокомнатные, и слава, и деньги, и цветы. На самом деле у мамы есть только я. Когда я узнала правду про свое рождение, такая сила в душе появилась! Сразу устроилась на работу, сейчас получаю зарплату, неофициально, правда. Планирую обменять мою комнату и эту квартирку на большую двушку. Непременно сделаю мамочку счастливой.
– К тебе сообщение прилетело, – предупредил Шкатулкин.
Я взяла телефон.
