Послышались краткие вежливые приветствия и от нескольких других:
– Здравствуйте, мистер Уайлдер… Привет, мисс Хендрикс…
Кто-то протянул Уайлдеру пластиковый стаканчик с красным вином, но он сказал:
– Спасибо, очень приятно, но у меня в машине есть кое-что получше.
Вновь очутившись на улице под нежарким предвечерним солнцем, среди шелестящих листвой развесистых деревьев, он почувствовал озноб. Достал виски из салона автомобиля, но на обратном пути остановился в нескольких шагах от амбарной двери, чтобы собраться с духом, ожидая, когда исчезнет слабость в коленях и замедлится сердцебиение. Он стоял на лужайке самого дорогого колледжа в Америке. Он собирался вернуться к любимой девушке и компании людей, для которых он был «тем самым человеком». Всего этого было многовато, чтобы переварить вот так с ходу.
– Класс! – воскликнул кто-то при виде виски.
– Жаль, у нас нет льда, – добавил другой.
– Кому нужен лед?
– Лед есть в буфете при столовой, – сказала Памела.
– Столовая заперта, Пэм. И буфет тоже.
– Где же тогда мы будем питаться?
– Думаю, придется топать по шоссе до «Грязного Эда» или шиковать втридорога в «Старом Колониале».
Она приуныла, но только на секунду:
– Ладно, не будем думать об этом сейчас. Ведь пока еще никто не голоден. Послушай, Джулиан, ты уже провел генеральную репетицию? И завтра начнешь съемки?
– Верно.
– Тогда мне кажется, сейчас самое время для последнего прогона сценария, – сказала она и вышла на середину зала, чтобы обратиться сразу ко всем присутствующим.
В ее поступи, в движении ног, туго обтянутых белыми брюками, Уайлдеру почудилось нечто агрессивное. На мгновение она напомнила ему богатую маленькую девочку, которая привыкла командовать и навязывать другим детям свои игры. Он был влюблен в нее, но сейчас обнаружил, что временами она бывает не очень-то приятной в общении.
– Джерри может зачитывать сценические ремарки, – говорила она, – а актеры будут читать свои реплики. Таким образом, мы сможем…
Как минимум трое парней застонали, а по лицам остальных было видно, что им совсем не по душе эта идея.
– Нет, – сказал Уайлдер, – оставь это, Памела. Они и так работали весь день.
Она повернулась к нему, сверкая глазами:
– Тогда, может быть, мы хотя бы проведем собрание?
– Что ты имеешь в виду под «собранием»?
– Притащим стулья, все усядемся с Джулианом во главе и устроим дискуссию. Таким образом, если у кого-нибудь есть какие-то проблемы, мы сможем решить их все вместе. Я к тому, что это наш последний шанс, ведь завтра уже начнутся съемки.
Возможно, потому, что она выглядела такой беспомощной, – или потому, что она была единственной женщиной в компании, – все согласились. Включили свет, нашли складные стулья где-то в укромном углу амбара, расставили их полукругом, и собрание было объявлено открытым.
– О’кей, – сказал Джулиан, – есть у кого-нибудь проблемы или типа того?
Ни у кого ничего такого не нашлось, и все обменивались смущенными улыбками, пока не поднялся актер, играющий роль Чарли.
– У меня было какое-то смутное беспокойство по поводу моей роли, – сказал он, – но только сейчас я понял, в чем дело. Чарли – это единственный из всех негров – не считая мелкого гомика, – он единственный из негров в актерском составе, говорящий на «правильном английском», как это называют белые. А все остальные говорят на стереотипном языке «полуграмотных ниггеров», и по такому поводу я заявляю протест. Я вижу в этом проявление расовых предрассудков.
Джулиан повернулся за ответом к Джерри, который казался озадаченным.
– Если на то пошло, Клей, – начал он, быстро моргая и нервным движением убирая за ухо прядь волос, – я заметил, что в жизни ты сам говоришь точно так же, как Чарли в сценарии.
– Че-ерт! Послушай, старик, я ведь актер. Это моя профессия. Я посещал актерскую школу, где обучался «правильному языку». Я играл роль Отелло с белыми ребятами, из-за чего всех нас заставили освоить британский акцент. Но дело не во мне. Дело в том, что Чарли простой санитар. Он-то где этому учился и зачем? Как это объяснить?
– Может, мистер Уайлдер поможет нам в этом вопросе? – сказал Джерри.
И Уайлдер испугался:
– Прежде всего, Клей… боюсь, я не припоминаю твоей фамилии…
– О, вы боитесь? Ну а я боюсь, что не могу вспомнить ваше имя, мистер Уайлдер.
– Джон.
– Брэддок.
– Прежде всего, мистер Брэддок, я не утверждаю, что Чарли говорит на «правильном языке». Он, скорее, использует нейтральный вариант английского – или, скажем так, нейтральный американский вариант английского – что-то вроде акцента, характерного для телефонисток или дикторов радио. Конечно, он всего лишь медбрат, но он в течение многих лет ежедневно имел дело с пациентами психушки и, возможно, усвоил эту манеру речи как наиболее подходящую для… скажем… поддержания своего авторитета. Годится такое объяснение?
– Более-менее, – сказал Клей. – Более-менее годится.
Когда разговор перешел на другие темы, Памела сжала локоть Уайлдера – пожалуй, чересчур крепко – и прошептала:
– Это было чудесно. Знаешь, что ты сделал? Ты только что практически спас весь фильм.
– У меня нет проблем, – говорил актер, играющий роль Спивака (или Клингера, как он был назван в сценарии). – Совсем напротив: я в восторге от своей роли. Пользуясь случаем, хочу вас поблагодарить, мистер Уайлдер, поскольку в Нью-Йорке мне не представилась такая возможность. У меня очень сложная, интересная роль, и она идеально мне подходит.
Он был весь в белом, как будто оделся для тенниса, – белые шорты и майка, белые носки и теннисные туфли.
– Я говорю не о профессиональном интересе, хотя он, конечно, также здесь присутствует. Эта роль заинтересовала меня прежде всего в личном плане. Видите ли, я сам три года регулярно посещал психоаналитика, и для меня это будет катартический опыт, лучше которого и не придумаешь. Клингер может стать моей прорывной ролью: язвительный, саркастичный эгоманьяк, которому ненавистно само слово «психиатр». Кстати, я считаю удачей то, что мы так и не выяснили первопричину его попадания в клинику. Плюс туманные намеки на кровосмесительную привязанность к его родной сестре – все это идеально. Идеально.
– Что ж, рад за вас, – сказал Уайлдер. – Но я думаю, благодарить вам следует в первую очередь Джерри.
– Да, я так и сделал, так и сделал – и за прекрасно написанный сценарий, и за то, что он взял меня на эту роль. Но я испытываю огромную благодарность и к вам, поскольку идея исходила от вас. Ох, вы как будто смутились. Я вас смутил своими речами?
– На этом объявляю собрание закрытым, – сказал Джулиан, и тотчас раздался дружный скрип освобождаемых стульев.
