Но что побудило его ночью выйти на улицу? Что заставило его пройти такое расстояние, швыряясь по пути деньгами? Что за телефонный звонок он успел предотвратить, перерезав провод?
Входная дверь мощно притягивала его к себе. Он вновь приоткрыл ее и в этот раз уже на целую секунду, а то и на две явил народу свое робкое, моргающее лицо.
Толпа ответила на это дружным вздохом – подобным плеску гигантской волны, – и он, уже закрывая дверь, расслышал жужжание и щелчки многочисленных кинокамер и фотоаппаратов.
И опять он ходил по ковру, сжимая руками голову
– …Мы были свидетелями двух очень кратких явлений этого человека, но их оказалось достаточно, чтобы убедить многих скептиков в том, что вся эта невероятная история является мистификацией…
– Нет! – сказал Уайлдер. – То есть да! То есть погодите… Погодите немного.
Он замер, тяжело дыша и держась за ручку двери, а потом открыл ее, в третий раз высунул голову наружу и сразу же подался назад.
Теперь он передвигался по комнате какими-то нелепыми скачками, издавая жалобные стоны; при этом дверь осталась слегка приоткрытой. Потом он очень долго (как ему показалось) простоял, прижимаясь к дальней стене, рядом с пятном от виски, и собираясь с духом, пока спокойный и ясный внутренний голос не произнес: «Выйди к ним, Джон».
Теперь, когда он шел по ковру через комнату, в каждом его движении ощущалось не просто достоинство, а даже некоторая величавость. Он широко распахнул дверь и, выйдя под лучи солнца, предстал перед взорами толпы и объективами камер. Немного постояв с опущенными вдоль тела руками, он сделал благословляющий жест, а затем, дабы окончательно развеять сомнения собравшихся, раскинул обнаженные руки в позе распятия и склонил голову набок.
Простояв какое-то время в этой позе, он вновь опустил руки и медленно повернул голову сначала налево, а потом направо. Приветственных криков не было – напряженную тишину нарушали только щелчки фотоаппаратов и стрекотание камер.
Но вот из толпы выделился негр средних лет с небольшим черным саквояжем в руке, сопровождаемый крупной темнокожей женщиной в переднике, зачем-то прикрывающей ладонью свой рот.
– Мистер Уайлдер? – обратился к нему негр. – Я доктор Чедвик. Мы можем зайти внутрь?
Что ж, вполне понятное стремление должным образом зафиксировать великое чудо, – вероятно, доктор собирался проверить его пульс и другие жизненно важные показатели, а женщина, с виду горничная или служанка, была привлечена в качестве свидетельницы. Войдя, они первым делом подняли жалюзи, заполнив комнату солнечным светом.
– Вам многое пришлось перенести, мистер Уайлдер, – сказал доктор Чедвик, – и вы очень устали. Теперь вы нуждаетесь в основательном отдыхе.
Он опустил саквояж на кофейный столик и, открыв его, достал шприц.
– Вы хотите меня вырубить?
– Я всего лишь хочу, чтобы вы спокойно отдохнули.
Доктор выдавил каплю на кончике иглы и сделал укол в плечо Уайлдера.
– Он скоро придет в норму, – сказал доктор служанке, по-прежнему зажимавшей свой рот ладонью, а затем снял трубку с телефона и озадаченно ахнул, обнаружив перерезанный провод. – Я сделаю звонок от управляющего, – сказал он.
Служанка вполголоса произнесла фразу, которую Уайлдер не разобрал.
– Разумеется, мы это уладим сейчас же, – ответил ей доктор. – Мистер Уайлдер, вы не могли бы подойти сюда?
Они направили его к телефонному столику, с которым Уайлдер вступил в жесткий контакт, и бесполезный аппарат звонко брякнулся на залитый солнцем пол.
– Будьте добры поставить вот здесь свою подпись, – сказал доктор, – а остальное мы заполним сами.
Уайлдеру сначала показалось, что ему предлагают писать шприцем, но затем он разглядел в руке доктора шариковую ручку.
– Понимаю, – сказал он. – Это будет формальным подтверждением того, что я жив?
– Это будет подтверждением того, что вы живы, здоровы и отдаете себе отчет в своих действиях.
Первая попытка расписаться вышла неудачной: он нацарапал свое имя кривыми печатными буквами, что напоминало почерк маленького ребенка.
– Не годится, – сказал Уайлдер. – Дайте мне другой листок.
Вторая попытка уже больше походила на его обычную подпись, а третья
получилась еще лучше. Водя ручкой по бумаге, он вдруг подумал, что этим самым, возможно, удостоверяет себя не как нового Мессию, а как первого человека в истории, полностью излечившегося от сумасшествия без всякой помощи психиатрии. Впрочем, первое как будто не противоречило второму.
Только после четырех или пяти подписей он заметил, что расписывается не просто на листках бумаги, а на страничках своей чековой книжки, которые терпеливо переворачивала и подставляла ему служанка.
– Он будет в порядке, – сказал ей доктор Чедвик, закрывая саквояж. – Побудьте с ним несколько минут, я скоро вернусь.
– Не хотите присесть и отдохнуть, мистер Уайлдер? – спросила служанка.
– Нет.
Он снова начал расхаживать по комнате, и служанка попыталась его остановить, схватив за руку:
– Не хотите одеться? Надеть свежую, чистую рубашку?
– Нет.
В этот момент они оказались напротив распахнутой входной двери.
– А куда подевались все? – спросил он. – Что произошло с толпой?
– О какой толпе вы говорите, мистер Уайлдер? По утрам на этой улице никогда не бывает толпы.
– Но здесь была большая… было очень много… были кинокамеры и… боже мой!
– Ну же, успокойтесь, мистер Уайлдер. Я много знаю о людях вроде вас.
– О боже мой!
– Я знаю, что для вас лучше, – сказала она. – Я знаюлюдей вроде вас.
Она подвела спотыкающегося Уайлдера к ванной комнате, где быстро открыла на полную мощность оба крана. Он и опомниться не успел, как лишился штанов – кто их снял, он сам или эта женщина? – и очутился в ванне, вразнобой молотя конечностями и расплескивая теплую воду через край.
– О боже мой! – повторял он раз за разом, ибо теперь ему стало ясно, что он виновен в каком-то чудовищном преступлении. Где он был и что делал прошлой ночью? А позапрошлой?
– …Человек, этим утром игравший чувствами миллионов верующих по всему иудеохристианскому миру, – вещал Уолтер Кронкайт, – вполне может оказаться не просто самозванцем, но и преступником, вероятным убийцей…
На разъяснения служанки рассчитывать не стоило: вряд ли она что-то знала о его преступных деяниях, а если бы даже и знала, она бы только постаралась его успокоить в ожидании доктора Чедвика, ушедшего звонить в полицию. Найдя точку опоры, он выкарабкался из ванны.
