Я горько посмеиваюсь и кладу голову обратно на твердую поверхность. Руки ужасно затекли, но я терплю. Бывает и хуже. Правда? Или нет?
– У меня нет денег.
– Но ты знаешь, где их взять, котик.
– Никто даже не знает, где я, никто не станет меня искать. НИКТО не даст за меня никаких денег. Вы не по адресу.
– Ошибаешься. Ведь есть кое-кто, кто может.
– Нет.
– Заплатить. Придется попросить.
– У меня нет денег!
– Не ори! Есть кое-кто, и ты знаешь.
– Нет. Не думаешь же ты. Боже. Ты знаешь. Это такой план? Я поняла. Это ведь не случайно? Не случайно, что это именно я.
Я поняла.
– Просто подыграй нам.
– Я не стану.
– Я не хочу делать тебе больно.
Правда что ли?
– Попроси денег и все, ты свободна.
– Я не стану.
– Ты любишь пожестче, да? Любишь, чтобы тебя заставляли?
– Да пошел ты.
Я переворачиваюсь на другой бок, смотрю в стену. Тело ноет от боли, в горле стоит ком, который я уже не в силах проглотить. Все подстроено. Все это имеет какой-то смысл? Иначе, для чего я им нужна? Все ведет к нему, к этому ублюдку. Я не буду ничего просить, ни слова не скажу. Пусть убьют меня, хотя уверена, что не станут. От них несет трусостью.
Слышу, как открывается дверь. Шаги.
– Чего уселся возле нее? Влюбился что ли? Бери телефон. Включай видео. Этот ублюдок не идет на переговоры. Иди к двери и снимай.
Меня хватают за волосы и тянут вверх. Я кричу от боли.
– Заткнись! – Урод стаскивает меня с кровати и швыряет на пол, я ударяюсь коленями о бетон, мои ноги словно простреливает. Нет сил встать. Моя голова болтается, как у тряпичной куклы. Он снова с силой хватает меня за волосы и задирает мою голову вверх, так чтобы я смотрела в камеру. Я отворачиваюсь, почти не в силах стерпеть боль. Закусываю губу, это не так больно, как, когда тебе выдирают волосы на голове.
Ублюдок присаживается рядом со мной, убирает с лица пряди, прилипших волос и проводит языком по щеке. Я морщусь.
– Не нравится, сладкая?
Я смотрю с презрением и с желанием убивать.
– Ей не нравится. – Говорит он уже не мне, а на камеру. После этих слов бьет меня по лицу, сильно. В голове звон, щека горит, во рту слабый вкус крови. Я сплевываю, прямо этому уроду на ботинок. Еще один удар. Теперь все мое лицо горит с новой силой. Стараюсь не зареветь.
– Я думал, нам будет весело, киса.
– Вы только теряете со мной время. – Бормочу я.
– Снимай ближе. – Он смотрит в камеру. – Приезжаешь один. С деньгами. Вся сумма, наличными. Я даю тебе час, иначе. – Снова смотрит на меня. – Иначе перейдем ко второй части. – Отправляй видео. Думаю, клюнет.
Я смеюсь. Смеюсь над собой, над этими тупыми кретинами.
– Вы слишком дорого меня оценили. Он не даст ни гроша.
– Вернусь через час. Подними ее с пола. Жалкое зрелище.
Один выродок уходит, а второй хватает меня под руки и сажает на кровать. Убирает волосы с моего лица, прилипшие к крови и слезам, которые я всеми силами пыталась сдерживать.
– Не сопротивляйся. Я хочу помочь.
Ха. Ха. Ха.
– Проваливай отсюда.
– Ляг, полежи. Надеюсь, твой парень приедет за тобой и, через час ты будешь свободна.
– Ты шутишь? Он не мой парень. Он не приедет.
Кажется, этот выродок удивлен тому, что я сказала, но мне плевать, я закрываю глаза и позволяю себе упасть на кровать. На подобие кровати. Я мечтаю о теплой ванной, о мягкой постели, о том, чтобы эта головная боль, наконец, ушла. Я хочу домой.
Кажется уснула. Потому что, открыв глаза, почувствовала новый прилив головной боли. Кто-то вошел в помещение. Я не соизволила даже обернуться. Сейчас что-то будет и, чувствую ничего хорошего.
– Тебя, кажется, кинули.
Тяжело смеюсь, отплевывая от лица волосы.
– Я же говорила. И что дальше?
– Вставай.
– Изобьете меня?
– Я не стану тебя бить, вставай живо.
Я делаю, как велит этот выродок.
– Отпусти меня. – Почти молю я.
– Я не могу. Мы планируем еще одно видео. Я не могу тебя отпустить, мне нельзя подставляться. У моего брательника больное колено, правое. Там ножевое ранение, практически свежее. Выжди момент, бей, и беги.
– Последний раз, когда я его ударила, я потеряла сознание.
– Он шустрый да. Постарайся. Больше ничем я не могу тебе помочь. Беги и не оглядывайся, я буду бежать за тобой, и если догоню, – борись.
– Почему ты это делаешь? Пытаешься помочь.
– Я не хочу в тюрьму.
– Думаешь, я не сдам тебя?
– Не сдашь.
Я усмехаюсь.
– С чего же?
– Потому что прежде чем меня найдут, я найду тебя и выпущу все твои внутренности.
– Ладно. Я поняла.
Вот и поговорили.
– Правое колено. Запомни.
– Спасибо. – Шепчу я, до конца не осознавая иронии того, что я благодарю своего похитителя.
Я готова бежать, я хочу бежать, но я не уверена, что смогу. Я бы сказала, я уверена, что не смогу. Когда я пыталась ударить того ублюдка под одно очень нежное местечко его грязного тела, меня вырубили, одним махом я оказалась в отключке.
– Твой парень решил, что тебе было не достаточно. – Запах сигаретного дыма расплывается по помещению, вызывая у меня рвотные позывы. Нет, не то чтобы, я против курения, до такой степени, просто после почти двухдневного пребывания здесь, мне становится плохо почти от любого запаха. Жаль что блевануть-то мне нечем, я уже кажется забыла, как выглядит что-то съедобное, иначе, я бы с удовольствием сделала это на урода, который пришел меня мучить.
– Снимай. – Командует. Не мне. Говорит своему напарнику, который кажется к тому же и предатель (что мне на руку), чтобы тот включил камеру.
– И что? Какие действия? Ты можешь сделать все, что угодно со мной, от этого ничего не изменится.
– Все что угодно говоришь? – Он приближается, смотрит на меня, я вижу его животную похоть в глазах, я боюсь его. Обходит меня сзади и резко бьет по ногам. С вырвавшимся из горла воплем, я приземляюсь на колени, снова, холодный твердый пол, снова простреливающая боль.
Ублюдок расстегивает ширинку и спускает с себя штаны, под которыми ничего нет. Под «ничего» я подразумеваю трусы, потому что с остальным там все в порядке, если можно так сказать. Я закрываю глаза, от страха, от боли, от нежелания даже видеть и осознавать то, чего от меня хотят.
