Юлия рисует кисточкой контур губ и отвечает.
– Наилий очень сильный и когда под Шуи, то плохо себя контролирует. Утром просыпаешься вся в синяках.
Не часто я общаюсь с женщинами, не понимаю тонких игр, закулисных интриг и манипуляций. Зачем сейчас Юлия рассказывает это мне? Напугать? Наилий тоже пугал, но ни одного синяка на моей коже так и не появилось.
– Как видишь, нет ничего.
– Вот я и говорю странно. Спишь с садистом, а синяков нет.
Давлюсь и кашляю, прикрывая рот рукой. Играю, чтобы взять паузу на обдумывание. Еще вчера рассмеялась бы ей в лицо и послала в бездну. Но не после сегодняшнего разговора с генералом. Тревога разливается тяжестью в животе. Сердце дважды надсадно бьет, с трудом проталкивая кровь, а потом возвращается к нормальному ритму. Не может быть. Наилий – не садист! Знаю, болтают всякое о генералах. Будто все как на подбор извращенцы. Каких только гадостей не сочиняют. И кровь девственниц пьют, и сердца поверженных врагов поедают. В ритуалах участвуют мерзких, чтобы защититься от смерти и посохи генеральские им колдуны с других планет заговаривают. Сказки для впечатлительных особ. Но все-таки уточняю.
– И что же он как садист делает с женщинами? Бьет или ножом режет?
Юлия достает из миниатюрной косметички тушь и не спеша отвинчивает колпачок с кисточкой. Задумчиво вертит её в руках, кусая губу.
– Душит. Белым ремнем от комбинезона, – голос старшей дочери Марка звучит глухо и безжизненно. – Если ремня нет, то просто руками. Ощущения у женщины от близости тогда ярче. И он, конечно, больше удовольствия получает. Нравится, когда на грани. Убить ведь может. Чуть передержит, и ты задохнешься.
На последней фразе она оборачивается и подходит ко мне, заглядывая в глаза.
– Извини, я думаю, ты должна знать, раз уж встречаешься с ним.
Вздрагиваю, как от удара. «Есть демоны, которых нужно держать на привязи». Это они? Неосознанно касаюсь пальцами шеи, будто на ней уже затягивается петля из белого ремня. Лицо Юлии становится светлым пятном с кляксой перламутра и овалами нарисованных стрелок. Делаю шаг в сторону и тяну за ручку двери.
– Спасибо, учту.
Нервно тыкаю пальцем в кнопку замка, чтобы выпустил. Попадаю со второго раза.
«Беги».
Поднимаю юбку выше и стучу каблуками по паркету. Куда? Не важно. Прямо.
«Беги от него».
В коридорах ярко горит свет. Ради камер, которые смотрят на меня десятком внимательных глаз и записывают каждый шаг. Не упасть, не разрыдаться.
«Беги, садист нам совсем не нужен. Обойдемся. Другого найдем. Лучше».
Отмахиваюсь от паразита, да так, что по-настоящему. Будто комары вокруг летают и жалят больно. Но нет. Тихо, пусто. Холодная, стерильная роскошь чужого дома. Вычурные статуэтки прекрасных женщин на подставках. По ним струится каменный шелк и опадает к кокетливо оголенным ногам. Три танцовщицы. Три сестры. Зло толкаю одну фигурку. Она падает с подставки, но остается целой. Не разбилась. И я выдержу.
«Нет! Удушение смертельно опасно! Я против!»
«А почему? – вкладываю в мысленную речь столько воображаемого ехидства, что самой становится противно. – Ты же всегда его защищал».
«Заиграется и убьет. На адреналине будет или пьяный. Не уследит».
Сажусь на подставку как на стул. Роняю голову на ладони. Это ложь. Злая шутка ревнивой женщины. Никогда Наилий не причинял мне вреда.
«Два покушения на твою жизнь, конечно же, не в счет?»
«Ты тоже не смог защитить».
«Я бесплотный. А с мясом и костями любой дурак смог бы».
«Как?»
«Оставить тебя в центре. Не таскать за собой повсюду».
Хочется тереть пальцами глаза, но нельзя. Макияж. Кра-со-та. Не могу верить, не хочу никого слушать. Я люблю его. Юрао вклинивается, забивает сознание потоком просьб и увещеваний, а я снова и снова мысленно повторяю «Люблю. Люблю».
– Дэлия? Ты почему здесь? – раздается над ухом звонкий голос. Поднимаю голову и вижу кудрявого Клавдия. Лучезарного, как утреннее светило. Пьяного и веселого.
– Голова закружилась.
– Давай корсет ослаблю, – заботливо предлагает нилот Марка.
– Не надо. Скоро пройдет.
Лейтенант Мор хмыкает, убирает с другой подставки статую и садится рядом.
– Надеюсь, сестры меня за это не покарают.
Вглядываюсь в мраморное лицо статуи у моих ног и узнаю старшую дочь Марка. Забавно. Увековечена в камне при жизни. Теперь еще сильнее захотелось разбить вдребезги и раскидать осколки по коридору.
– Почему ты сбросила Юлию на пол? Она обидела тебя? – спрашивает Клавдий, толкая локтем в бок.
Молчу, подбирая слово. Обида сюда явно не подходит.
– Забудь, – беспечно машет рукой кудрявый нилот, – Юлия не злая. Просто влюбилась в дядю как дура.
– Она его не любит! – раздраженно выкрикиваю и пугаюсь собственного голоса. Сжимаю в кулаки дрожащие пальцы. Срываюсь. Совсем плохо с нервами стало. Клавдий тяжело вздыхает.
– Любит, не любит. Я думаю, мы зря зациклились на этом слове. Ведь что есть любовь? Игра до первых проявлений скуки, основанная на половом влечении и направленная на получение удовольствия.
Нилот явно цитирует чью-то мысль из книги. Поддерживаю его другой цитатой.
– А еще любовь – смесь гормонов: дофамина, адреналина и серотонина.
– Умные женщины – зло. С вами скучно.
Разглаживаю ладонями складки платья и молчу. Плевать, насколько со мной скучно или весело. Я подавляю в себе эмоции и включаю разум. Наилий меня не избивал, не предложил ни разу разнообразить наши ночи при помощи белого ремня на шее. Значит выхода у меня ровно два: не поверить или не обращать внимания. А вот между ними выбирать уже гораздо легче.
– Пойдем обратно, – вздыхает Клавдий, – в нашем серпентарии нельзя опускать голову. Растопчут. Представь, что ты в скафандре для выхода в открытый космос. И всякая гадость, пакость и незримые лучи зла не смогут тебя достать.
Ловлю взгляд нилота и на один короткий миг он кажется мне максимально серьезным. А потом морок рассеивается. Клавдий вскакивает с подставки, картинно кланяется и подает руку.
– Дарисса?
– Лейтенант Мор.
Вернуться в обеденный зал не успеваем, Наилий перехватывает по дороге. Не спрашивает ничего, только смотрит с тревогой. Вымученно улыбаюсь и качаю головой. Все в порядке. Он, кажется, верит. Ведет в комнату и помогает снять платье. От усталости я падаю на подушку, забыв смыть косметику. Засыпаю смело. Что я еще могу увидеть сегодня? Чего испугаться? Ошибаюсь как всегда.
В болоте по щиколотку на самой кромке разлитого до горизонта неподвижного зеленого полотна. Вода пропитывает больничные штаны, темным пятном поднимаясь до колен.
