«Беги от него!»
Не могу пошевелиться. Увязла. Черные деревья уходят голыми ветками в низкий свод грозовых туч. А вместо дождя на болото сыпется черный пепел. Налипает на ветки, плачет сосульками и болтается длинными космами. Падает на лицо, путается в волосах, перекрашивает меня в черный.
«В нашем серпентарии нельзя опускать голову».
Не отражаюсь в воде, теряюсь на фоне деревьев. Сама скоро превращусь в безжизненную корягу. Ногтями сдираю пепел с кожи – бесполезно.
«Мотылек?»
Оборачиваюсь на голос и вижу Аттию. Она там, на берегу в полотняном платье. Зовет меня, раскинув руки. Иду, матушка. Дергаюсь и падаю, на локтях выползая из трясины. Болото тянет изо всех сил, еще чуть-чуть. Липкий след за мной, как за улиткой. Бесконечно медленно и тяжело.
«Запечатана ты, девочка»
Злюсь и дергаюсь. Срываюсь с паутины и шагаю. Десять. Двадцать. Аттия все ближе. Улыбается, зовет. Падаю в объятия и всхлипываю на плече. Она гладит по волосам, заглядывает в глаза. Берет за горло и целует.
Во рту плотный комок слизи. Не вдохнуть. Толкаю её в грудь, бьюсь в цепких руках. А пальцы Аттии растут и удлиняются. Обвивают меня крепче. Лицо матушки оплывает воском, зияет черный провал рта и оттуда выползает склизкая многоножка. Длинная, как язык.
«Утром проснешься вся в синяках».
Сгибаюсь в приступе рвоты, пытаясь пальцами выгрести изо рта слизь. Вязкую, тягучую. Дыши.
– Дыши, Дэлия!
Судороги бьют. Во рту что-то мешает. Дергаюсь всем телом и слышу надсадный хрип. Свой собственный. Легкие как в огне. Вдыхаю еще раз уже полной грудью и открываю глаза. Наилий отпускает мой язык. Нависает надо мной, закрывая макушкой лампочку в люстре, но я все равно хлопаю ресницами и жмурюсь до боли.
Генерал молчит. Отпускает меня и отсаживается в сторону. Кончики моих пальцев синие. Сколько я не дышала? Какой живой и реальный кошмар! Трогаю шею, ищу глазами зеркало у стены во весь рост. Не вижу отсюда, есть ли синяки? Наилий с резким выдохом трет ладонями лицо и достает из кармана брюк планшет и гарнитуру.
– Публий? Как дежурство? Случилось. Нет, не со мной. Долго рассказывать, я сам ничего не понимаю. Мы завтра к тебе приедем, можно? Терпит день, не срывайся с места. Правда терпит, потом объясню. Хорошо. Отбой.
Сажусь и подтягиваю колени к груди.
– Наилий?
– Что тебе снилось? – тихо спрашивает генерал.
– Болото.
– А если приснится жерло вулкана? – зло цедит он сквозь зубы. – Дэлия, это уже выходит за рамки обычных кошмаров.
– Я понимаю.
На самом деле нет. Паразит молчит, да и что он скажет? Духи приходят из-за потенциального барьера, а Юрао здесь, со мной. Видит и слышит то же, что и я, но не может заглянуть в мои сны. Сложную загадку завтра генерал расскажет капитану Публию Назо. Мне искренне жаль главу медицинской службы. Тут поможет только другой мудрец. Если поможет.
– Наилий, давай спать. У тебя Совет через несколько часов.
– В бездну Совет, – шепчет генерал. Впервые вижу его сутулым и таким уставшим. Сидит, закрыв лицо руками. Осторожно касаюсь плеча. Зову по имени и обнимаю со спины.
– Один и тот же сон дважды не снится. Я больше не буду задыхаться, обещаю.
Наилий гладит меня по рукам, оборачивается и касается губ поцелуем. Тяну его к себе, чтобы лег рядом и укрываю одеялом.
Духи милостивы и терзают только чуть-чуть. Всего лишь убегаю от роя злых ос и стаи бешеных собак. Под утро удается час поспать, но потом раздражающе звенит гарнитура. Слышу сквозь сон, как генерал шепотом отвечает.
– Наилий. Проснулся. Сципион, ты внезапнее неразорвавшегося снаряда. Иду. Куда? А не сдохнешь на большом круге? Хорошо. Отбой.
– Уходишь? – спросонок выходит не очень разборчиво, но он понимает.
– Да. Его Превосходство генерал девятой армии пожелал устроить совместную тренировку. Отдыхай, у тебя еще есть время. Разбужу позже, – шепчет Наилий, целует в висок и поправляет на мне одеяло. Проваливаюсь обратно в темноту почти мгновенно. Понимаю, что утро будет злым. И весь день. Как бы не клевать носом на Совете генералов. Снова трель гарнитуры. Жду, пока генерал ответит. Время идет, звук не смолкает. Шарю рукой по подушке – пусто. Сердце панически сжимается. Сажусь на кровати рывком. Звенит девайс, а хозяина нет. Беру наушник с гибкой дужкой двумя пальцами осторожно, как ядовитую змею. Помню, что нужно повесить на ухо и нажать на кнопку.
– Дэлия? – с трудом узнаю голос генерала, динамик искажает. – Просыпайся, светило над горизонтом. Жаль, не могу обнять.
Счастливо и блаженно улыбаюсь. Слушаю его сбивчивое дыхание. Бегал, наверное, или с посохом тренировался.
– Мне тоже жаль. Я привыкла просыпаться на твоем плече.
Наилий тихо смеется, а потом говорит.
– Тебя Эппий ждет. Забот у него сегодня много, поспеши.
– Бегу уже.
Генерал прощается, и связь прерывается короткими гудками. У меня голова кружится. Хочу думать, что от недосыпа, а не от волнения. Влюбленные от сумасшедших отличаются только отсутствием диагноза в медицинской карте, а симптомы похожи.
Смотрю на черный шифон и начинаю тихо его ненавидеть. Зачем шить платье, которое нельзя надеть самостоятельно? Воистину женское увлечение красотой так и останется недоступным моему пониманию. И одежду у Наилия не одолжить. К гримеру идти через весь особняк под объективами видеокамер и невидимые усмешки охраны. С сожалением отворачиваюсь от шкафа и замечаю пакет на полу у двери. А из него темно-синий уголок ткани. Неужели? Да, моё платье. Спасибо тому, кто принес! В бездну роскошь и помпезность, верните мне больничную форму!
В коридорах, как в муравейнике. Тихо, но туда-сюда снуют черные солдаты. Уступаю дорогу военным, хожу кругами и только спустя пять минут понимаю, где я и куда идти. Поравнявшись с очередным лейтенантом, делаю шаг в сторону.
– Дарисса Дэлия?
Замираю и смотрю на Флавия.
– Лейтенант Прим?
Либрарий целует мою руку и широко улыбается.
– Рад видеть вас в добром здравии.
– Я тоже рада видеть вас, – чуть было не говорю «на свободе», но вовремя прикусываю язык. Стыдно смотреть на Флавия. Нафантазировала и оговорила, да еще и наобещала повышение. Не удерживаюсь и ныряю, разглядывая привязку к Наилию. Однако. Связь действительно стала ярче. Может быть не так уж я и ошиблась. Лейтенант Прим прощается и убегает по своим делам, а я нахожу комнату Эппия. Гример тоже в военном комбинезоне, да еще и подстрижен по Инструкици.
– Дарисса, прошу.
Вздыхаю, предвкушая очередную пытку, и с обреченностью идущего на казнь сажусь в кресло. Эппий замечает моё горе и вдруг разворачивает спиной к зеркалу.
