– Так у нас дело не пойдет, – говорит и заглядывает в глаза, присев рядом на корточки, – случилось что-то серьезное?
– Нет, – качаю головой, – просто не выспалась.
– Тогда я буду вас будить веселыми песнями. А голос у меня противный и в ноты я не попадаю. Пожалейте уши, дарисса, улыбнитесь сразу.
Делаю, что он просит. Обратно, правда, не разворачивает, так и сижу спиной к зеркалу. Колдует на этот раз быстро. Верю, что сильно занят. На голове сооружает высокую прическу. Аккуратную, ни один волосок не выбивается. Вижу красную помаду в руках, но не возражаю. Настолько привыкла быть куклой, что даже платье на себя позволяю надеть молча. Красная ткань не блестит, а только слабо мерцает. Льется сквозь пальцы и завораживает. Кажется, это органза. А лиф атласный, с глубоким вырезом. Эппий удовлетворенно кивает и разрешает обернуться к зеркалу.
Это не я! Чужая женщина в чужом платье с чужими мыслями о том, что это красиво. Трогаю осторожно кончиками пальцев лицо, а хочется ущипнуть за мочку уха. Я снова сплю?
– Ваше Превосходство! – гример делает шаг в сторону от меня и вытягивается струной.
– Эппий, – кивает Наилий.
Теперь мой черед замирать в восхищении. На генерале парадная форма. Безупречный белый китель с золотыми погонами. Иного на Совете я не ждала, но оторвать взгляд все равно не могу. Потолочные светильники плывут и качаются, дышу через раз. Наилий подходит и как на балу церемонно дарит поцелуй вежливости.
– Дарисса Дэлия.
Вынимает из-за спины бархатную коробку. Открывает и достает ожерелье с крупными красными камнями.
– Наряд почти идеален, – говорит генерал, – не хватает одной детали.
Встает у меня за спиной, касается шеи холодным металлом, застегивает и отпускает. Светило играет на гранях камней, будто внутри переливается жидкое пламя. Невозможно яркое и опасное. Кажется, оно отражается у меня в глазах, потому что Наилий говорит.
– Я всегда видел пламя в тебе. Его не спрятать под оболочкой. Больничная форма, белые одежды выпускника интерната, платья всех цветов. Ше-лу-ха. Стоит подойти ближе, и она осыплется. У иных не останется ничего, а в тебе останется огонь.
Смотрю на генерала через зеркало. В нем тоже отражаются алые искры. Исчезает на миг маска холодной сдержанности и утонувшее светило поднимается из темных вод океана. Нет места мне рядом с ним на вершине, но я могу стоять на ступеньку ниже. Как мудрец. Не нужны революция и кровопролитие, не хочу бороться с правителями. Всегда есть другой выход.
– Пойдем, – говорит Наилий, – покажу, как на самом деле выглядит Совет генералов.
Прощаемся с Эппием и выходим из комнаты. Обратная дорога с генералом совсем не такая, как без него. Останавливаются и приветствуют все. Наилий многих знает по именам, не торопится и не раздражается. В итоге к дверям зала, откуда будет идти трансляция, у меня скулы сводит от бесконечной улыбки. В голове мешанина из имен и званий, а от неудобного платья хочется взвыть. Даже не собираюсь показывать своих страданий. Рядом с генералом не имею права. Из-за двустворчатых дверей раздается чей-то визгливый и неприятный голос.
– У меня сегодня будет вменяемая картинка или надо орать? Что? Плевок в душу это, а не сигнал! Где свет?
Наилий хмурится и толкает дверь рукой. Взбудораженные криками цзы’дарийцы не замечают даже генерала. Ощущение, что я попала обратно в общую палату психиатрической клиники полное. Пустые или совершенно бездумные взгляды, суетливая деятельность либо же полная неподвижность. Километры проводов, настоящие рельсы, проложенные прямо на полу, выкрашенные в черные цвет стены и полоток, вещмешки под ногами и посреди этого тощая фигура нервного лейтенанта.
– Косус, тьер! Тридцать минут до эфира! Где текст подчитки?
Он оборачивается к нам, сверкая гневом, и меня от агрессии пробирает до дрожи. В воздухе остро пахнет полынью, а на зубах вязнет смола. Тоже харизма, но другая. Мне нужны секунды, чтобы узнать звезду-двойку. Он как ядовитый сорняк – трогать нежелательно.
– Нет, ну я не могу, – хнычет лейтенант. – Кто пустил постороннего в павильон? Здесь можно сегодня нормально работать или нет? Уведите немедленно!
Он меня имеет в виду? Да, смотрит в упор, игнорируя генерала, который стоит чуть позади и вполголоса разговаривает по гарнитуре. Приподнимаю подбородок выше и смело смотрю в глаза лейтенанта. Молчу, потому что на любое моё слово у звезды найдется десять укусов и два плевка желчью.
– Дарисса, – зло пыхтит он, – потрудитесь покинуть помещение. Ваше место за дверью!
– А твоё за режиссерским пультом, Гней, – обрывает лейтенанта Наилий. – Дарисса – мой консультант и будет присутствовать на Совете.
Генерал вкладывает в слова толику ярости, хотя голос звучит спокойно. В нос ударяет аромат апельсина. Но свернуть звезду с приступа праведного гнева не так просто.
– Ваше Превосходство, – Гней пытается говорить сдержанно, но хватает его ровно на два слова, потом раздражение нарастает снежным комом, – Совет генералов закрытое мероприятие. И я сейчас не буду перечислять причины. Тьер! Секретные разработки, военные тайны! Я не позволю превращать Совет в фарс! Я взываю к вашему рассудку и офицерской чести! Женщина!
От промелькнувшего в голосе омерзения меня передергивает. Лейтенант входит в раж и не замечает как недобро и опасно щурится генерал. Слишком дерзко говорит режиссер даже для звезды. Ничего не понимаю и заставляю себя нырнуть в облако привязок. Фиолетовой нити между Гнеем и Наилием нет. Допустим. Но и к Марку режиссер не привязан. А вот это почти невероятно. Генерал делает один шаг и становится почти вплотную к лейтенанту. От смеси полыни с апельсином меня тошнит до темноты в глазах.
– Эта женщина – сама военная тайна. С таким допуском, что тебе и не снилось. Поэтому я приказываю прекратить истерику и вернуться к работе.
Гней упирается и не сдается до последнего.
– Но по моему мнению…
– Мне плевать на твоё мнение, – тихо говорит Наилий, – выполняй.
Защиту Гнея генерал не просто проламывает, а сметает, не замечая. На худом лице лейтенанта застывает выражение растерянности и удивления. Он шлепает губами, как рыба, выброшенная из реки на землю. Почти злорадствую и отмечаю, что теперь искать его сюзерена значительно легче. Друз Агриппа Гор. Вспоминаю слова генералов о местонахождении телевизионного центра. Действительно, глупо не взять под полный контроль то, что физически находится в секторе четвертой армии. Прогулкой по минному полю станет Совет генералов.
Наилий трогает меня за локоть и кивает в сторону освещенного прожекторами рабочего стола на фоне бледно-фиолетового полотна. Идет, переступая через рельсы и умудряясь не запинаться о провода. Я, кажется, длинным подолом платья собираю все за собой.
– Косус! – рычит за спиной Гней. – Я увижу сегодня подчитку? Бесполезный кусок дерьма в комбинезоне, шевелись!
