Нельзя звездам руководить. Они хорошо разбираются во всем, где нужна творческая жилка, но дорвавшись до власти, теряют ощущение меры. Все ради собственного тщеславия и никакого уважения к окружающим. Но, стоит признать, что, не понимая, как надо, звезды бездумно копируют шаблоны поведения правителей. Отсюда громкие крики и показная строгость, не подкрепленные здравым смыслом. Оправдывать лейтенанта у меня нет желания. Осознание, почему он такой, не мешает раздражаться в ответ.
Наилий по дороге подхватывает стул и ставит напротив своего стола.
– Так ты не попадешь в объектив камеры, – поясняет генерал, – и я смогу видеть твою реакцию и читать по губам замечания.
Понимаю, что микрофон будет включен постоянно и надо стоически молчать. Даже если будут говорить что-то категорически неприятное. Например, зачитают всем мудрецам смертный приговор.
– А Создателя мы увидим?
– Да, если он будет отвечать на вопросы.
Сажусь, расправляя юбки и снова слышу, как надрывается режиссер, гоняя техников и осветителей. Генерал уходит за стол, а из темноты справа от него мгновенно появляется Флавий с планшетом и распечатками.
– Ваше Превосходство, статистическая выборка и прогнозы от аналитиков.
– Успели? Хорошо. Что с бюджетом? Цифры будут?
– Так точно. С минуты на минуту придут на планшет.
Наилий качает головой и углубляется в чтение. Я сцепляю пальцы в замок на коленях. Ладони влажные от волнения. Надо отвлечься и успокоиться. В дверях павильона белым вихрем появляется Марк Сципион Мор.
– Ваше Превосходство, – стонет Гней, – ну ведь ждем же! Кадр не выстроен.
– Так выстраивай, – ворчит Марк, садясь за стол в трех метрах от Наилия. Фон за ним серого оттенка. На генералов наводят объективы телекамер и включают дополнительные прожекторы. На режиссерском пульте в отдельном помещении за глухой стеклянной стеной зажигаются дисплеи. Режиссер и большинство техников уходят туда. Оставшиеся в павильоне надевают наушники. Суета стихает, сердце отстукивает последние минуты.
– Центральная, мы готовы, – раздается из динамиков голос Гнея, – и три, два, один.
Глава 18. Совет генералов
Из динамиков льется спокойная музыка. Будто невидимые пальцы перебирают струны арфы. Прожекторы прогревают воздух в павильоне, мешая дышать в тесном платье. Представляю как тяжело генералам в парадной форме, застегнутой на все пуговицы под самое горло. Скоро здесь будет как в терме, если не включат климат-систему. Хотя мне кажется, жарко будет не только от прожекторов.
Наилия и Марка я вижу перед собой, а лица остальных генералов по очереди появляются на мониторах. Титров с именами нет. Трансляция закрытая, а в представлении друг другу Их Превосходства не нуждаются. Председательствует генерал первой армии Лурк Цезарь Фор. Настолько старый, что вошел в поговорку. Сколько же ему циклов на самом деле, если вокруг глаз сетка морщин, а светлые волосы стали седыми? Однако, в поединке Лурка одолеть едва ли возможно и ум его по-прежнему крепок. Первый сектор занимает крошечную часть пустынного материка, но Цезарь командует единственной армией, не воющей в космосе. Когда-то давно генерал Фор выкупил рудники ценных металлов на астероидах и наладил торговлю. Теперь выручка с лихвой перекрывает расходы на содержание тридцатимиллионной армии.
После длинного вступления, оглашения повестки дня, краткого обзора общей ситуации на планете Лурк Цезарь Фор обращается к генералам пятой и девятой армии.
– Наилий, Марк, на каком основании вы держали в психиатрических клиниках цзы’дарийцев, называющих себя мудрецами?
Я не могу работать по фотографии, видео, записи голоса, воспоминаниям. Привязки не зафиксировать на бумаге, магнитной пленке, или другим способом. Я должна видеть цзы’дарийца перед собой, а еще неплохо держать за руку. Но привязка всегда обоюдна. И чтобы почувствовать связь между Лурком и Наилием, мне достаточно видеть только одного из них. Острая неприязнь, переходящая в ненависть насыщенного черного оттенка. Не императивна. Давние соперники?
– Мудрецы находились в центрах по медицинским показаниям. У всех есть психические заболевания и у большинства в острой стадии, – первым отвечает Наилий. Марк молчит, но я улавливаю смесь ароматов апельсина и корицы. Возможно, чтобы не перебивать и не повторяться, генералы заранее договорились. От очередного напоминания, что я сама псих неприятно передергивает.
– Если у Совета будут сомнения в правдивости диагнозов, продолжает Наилий, – можно назначить повторное освидетельствование. Среди мудрецов есть те, кто опасен и для себя и для окружающих. Мы забрали их из гражданских медцентров и обеспечили большим комфортом и тщательным лечением.
Черная привязка от Лурка дергается и вспыхивает красным. Неприязнь коснулась чего-то личного. Ищу, не отозвались ли привязки родственников? Тщетно. Слишком много нитей и слишком мало времени. Собственная нервозность мешает работать как никогда. Генералы решают, что делать в том числе со мной.
– Я думаю, предложением повторно поставить диагноз некоторым мудрецам стоит воспользоваться, – подает голос Друз Агриппа Гор. На мониторе он появляется в парадном кителе. Стриженый удивительно коротко для генерала. Выглядит еще моложе, чем Наилий. Возможно, виновата детская припухлость щек, полные губы и крупный нос. Черты лица Друза гладкие и плавные, но есть что-то хищное в чуть раскосом разрезе глаз и в том, как генерал облизывает губы. Он напоминает мне ловчую птицу, сидящую на ветке и терпеливо выслеживающую добычу. Степной ястреб и голос у него соответствующий. Высокий и пробирающий до глубины.
– У меня есть свидетельства двух мудрецов Основателя и Маятника, – продолжает Друз, – что вместе с душевнобольными в центрах держали психически здоровых цзы’дарийцев. Только ради того, чтобы пользоваться их уникальным умом и способностями. Наилий присвоил себе теорию социогенеза, поставил гриф «совершенно секретно» и надолго лишил планету передовых разработок в социальной и политической сфере.
Наилий топит павильон гневом. Тьма клубится за спиной генерала пятой армии и стелется щупальцами дыма по полу. Бурлит, перекатываясь через провода, и затекает под ноги техников. Но запах апельсина становится слабее. Солгал Наилий, что забыл личную неприязнь к Агриппе. Ненавидит его сейчас, как обычный цзы’дариец а не как генерал.
– Я давно хотел спросить, – хмурится с экрана монитора Лурк, – почему у мудрецов такие странные имена? Основатель, Маятник.
– Потому что у них нет имен, – холодно отвечает Друз, – только клички, как у животных. И по документам они мертвы. Должно быть, чтобы родственники не поднимали шум. Комфорт и лучшие условия? В самом деле?
Нашим родственникам мы не очень-то нужны, но я не имею права голоса и не могу рассказать, откуда на самом деле вытащил нас всех Наилий. Мудрецы – бывшие пациенты психиатрических клиник. Больные, сумасшедшие, шизики, повернутые. Стерильные и не достойные оставлять потомство. Генетический брак. Отходы. И относились к нам соответствующе. Поэтому когда мы переехали в закрытый военный центр он казался нам счастьем. Признали мертвыми на документах? Да плевать. В клинике мы и так не жили. А в центре нам давали возможность думать и говорить. Записывать свои мысли и наработки. Только там обрывки идей Создателя сложились в цельную теорию. Стихи Поэтессы называли прогнозами, а к моей способности видеть привязки отнеслись серьезно. Да, видеокамеры в коридорах и палатах, режим, санитары и карцер, но чтобы жить полноценной жизнью среди нормальных цзы’дарийцев желательно не быть мудрецом.
