Тут же вспыхнул слабый свет. Антон достал откуда-то свечку и зажёг её прямо перед носом у Магнуса.
– Прекрати греметь! Хочешь, чтобы нас поймали?
– Думаешь, я нарочно? И почему ты не отзывался?
– Пошли, – только и ответил Антон.
Это он умел – изводить своими внезапными появлениями и исчезновениями. В конусе света его бледное и узкое лицо было похоже на лезвие ножа.
Магнус клял себя на чём свет стоит и задавался вопросом: что он делает в логове Толстяка, посреди ночи, в компании своего злейшего врага?
– Быстрее, – скомандовал Антон. – Самое интересное не здесь.
При свете слабого пламени свечи стало не так страшно. Ну, по крайней мере, чуть-чуть менее страшно… Большие деревянные печи были ещё тёплыми, чёрный от копоти вытяжной колпак над плитой походил на огромную шляпу. Пол под ногами скользил от жира, а жестяные кастрюли и ковши, развешанные под потолком, мерцали, напоминая экзотические плоды.
– Куда мы идём?
Антон возился с очередным замком, и тот поддался ещё легче первого. За дверью обнаружилось что-то вроде кладовки, в которую Плевок без лишних разговоров втолкнул Магнуса.
– Вот, смотри, – сказал он и поднял свечу вверх.
Магнус шумно сглотнул. Кладовая буквально ломилась от продуктов. Полки прогибались под плитками шоколада, кубиками мармелада, персиками в сиропе, банками с консервами и множеством других чудес, в которых Плевок беспардонно рылся, прекрасно ориентируясь, что где лежит.
– Энзэ учителей, – объяснил он.
– Что? – переспросил Магнус.
– Ну, их заначка, неприкосновенный запас. Здесь они прячут самое лучшее.
– Вот почему нам никогда не достаётся десерта? Потому что они всё забирают себе?
– Ну да. А ещё здесь то, что вынимают из посылок, и сладости, которые отбирают…
– Гады! – возмутился Магнус, вспомнив карамельки госпожи Карлсен. – Мы не позволим им обжираться за наш счёт! Мы заберём себе то, что нам положено!
– Нам много не надо.
Магнус уже заталкивал под рубашку плитку шоколада, но Плевок поймал его за рукав:
– Подожди. Только мы знаем про это место, слышишь? Если ты кому проговоришься…
– За кого ты меня принимаешь?
– Просто люблю заранее предупредить, вот и всё, – сказал Плевок, продолжая держать Магнуса за рукав. На мгновение он превратился в прежнего Антона – того, который готов перерезать глотку за конфету. Наконец он шмыгнул носом и пожал плечами: – Ладно. Зови остальных.
Набег длился всего несколько минут. Видно было, что для остальных это дело привычное. Не раздумывая, они просто набивали карманы – чтобы хватило на всю Спальню.
– Берём только из глубины полок, – предупредил Антон. – Передний ряд не трогаем, а то заметят.
И нельзя было уронить ни крошки – тонкий нюх Джеда уловил бы малейший след. Велик был соблазн начать набивать брюхо прямо здесь, урча от удовольствия, хотя все знали, что за это влетит от Плевка.
– Пора валить, – объявил он.
– Мы только начали!
– Я сказал, всё!
Они нехотя выбрались из кладовки, шаркая ногами и ворча, и Антон закрыл дверь.
Кому, интересно, взбрело в голову по дороге из любопытства толкнуть дверь учительской столовой?
Они прямо-таки прилипли к полу от изумления.
В середине зала был накрыт длинный банкетный стол. Перед тарелками лежали карточки, на которых Магнус в свете свечи смог разобрать надписи «Господин директор», «Профессор Рагнард», «Господин Прибилитц»… На сервировочном столике стояли блюда, накрытые белыми салфетками, приготовленные к подаче. Магнус не удержался и изумлённо присвистнул, заглянув под одну из салфеток: там лежали половинки омаров! Остальные угощения были ничуть не хуже: пирог с мясным паштетом, изысканные закуски на шпажках, дорогие сыры, шоколадные полена, трюфеля, конфеты с сюрпризом…
– Рождественский обед! – поперхнулся Плевок.
– Наш рождественский обед! – поправил его кто-то. – Они всё забрали себе…
– Вот гады! Они тут, значит, будут обжираться, а нам – ничего?!
Ночные лазутчики не ошиблись: может, угроза войны и существовала, но Толстяк и его помощники всё равно приготовили настоящий рождественский пир. Только не для учеников, а исключительно для учителей. И после того как они испортили детям праздник, допустить такую несправедливость было никак нельзя!
– Это уж слишком, – сказал Магнус.
– Мы им покажем, – разошёлся Антон. – Давайте посбрасываем всё на пол!
– Чтобы они наказали за это всю школу? Ну уж нет. У меня есть идея получше.
– Я чё-то не понял, у нас тут теперь ты, что ли, командуешь?
– Антон, я не командую. Просто я не хочу, чтобы Толстяк заявился среди ночи со своим мясным тесаком и отрубил мне уши.
Все одобрительно загудели.
Существуют вещи более изящные, чем разгром, все ученики это знают. Например, поперчить сидр в кувшине, или затолкать в начинку мясного пирога побольше соли, или заменить кусок твёрдого сыра куском мыла из душевой… В этом деле воображение ребят было безгранично, и они с радостью принялись за дело.
– Вот бы оказаться завтра на месте кого-нибудь из подхалимов-отличников, которые будут тут прислуживать, и увидеть всё своими глазами! – воскликнул кто-то из ребят, когда дело было сделано.
– Да уж! – ответил, давясь от хохота, другой, заканчивая посыпать омаров крысиным ядом, который собрал вдоль плинтусов столовой.
– Приятного аппетита, господа! – почтительно раскланялся третий хулиган. – Примите поздравления от экстримов!
Преступление было совершено без сучка без задоринки. На этот раз рождественский пир учителей будет таким же незабываемым, как и праздничный обед учеников.
Магнус был прав: месть – это блюдо, которое подают холодным
[4]. Хохоча как сумасшедшие, ребята гурьбой выкатились на улицу, довольные содеянным.
Ночной холод немного отрезвил их.
– Так, теперь быстро в Спальню – раздавать добычу, – скомандовал Плевок.
– А заразным в медпункт? Им тоже?
– Нет, слишком рискованно. Только нашей Спальне.
– Плевок, а ты с нами не пойдёшь?
– Ты мне что, мамочка, чтобы решать, когда мне возвращаться домой? У нас с Магнусом ещё есть одно дельце.
Остальные разочарованно двинулись к дверям в интернат с раздутыми от награбленного карманами.
