– Голодная? – подняла на нее глаза мать. – На плите гречка, можешь поесть.
– Нет, спасибо. – Ксения замешкалась. – Я, наверное, пойду, мне вроде как на работу надо.
Неделя отпуска, щедро отпущенная ей Евгением, еще не закончилась, но Ксюше просто хотелось вырваться из родительского дома. А больше идти ей было некуда. Подруги больше нет, любимого человека, похоже, тоже, остались только ларек и институт.
Закончить институт сейчас стало для Ксении задачей номер один. «Получу диплом и сразу уеду отсюда. Поеду в Москву. Там и работа, и жилье сниму», – думала девушка. А насчет Макса? Она даже не знала. Может быть, ей стоило первой позвонить и извиниться? «Дорогой Макс! Прости меня за то, что моя подруга не соответствовала твоим высоким моральным требованиям!» Как-то так?
Ксения подошла к ларьку и постучала в дверь.
– Кто там? – выглянула Люба, ее дневная сменщица. – О! А ты чего здесь? Евгений сказал, тебя еще три дня не будет.
– Да я вернулась вот… – Ксения замешкалась. – Я сегодня в ночную выйду… я вернулась.
– Ну ладно! – Люба пожала полными плечами. – Ты Евгению только скажи, а то я опять крайней буду. Он злой какой-то ходит… Может, проблемы у него с бизнесом…
– Какие проблемы? – заинтересовалась Ксюша. – Серьезные?
– Я и не знаю, – отмахнулась женщина. – Деньги он мне платит, а остальное меня не касается. У тебя до смены еще четыре часа, иди пока домой.
– Ладно, я пойду… – Ксения отошла от ларька и огляделась. Куда идти? К кому? Она потопталась немного на месте и снова вернулась к Любе. – Можно я здесь посплю пока? Ты не против?
– Идти некуда, что ль? – сообразила сменщица. – Ты же вроде с подругой квартиру снимаешь?
– Похоронила я сегодня подругу, – неожиданно для себя произнесла Ксения, – вот как раз сегодня и похоронила.
Люба замерла, затем открыла двери и пустила Ксению внутрь.
– Может, выпьешь? – Люба достала из-под стула припрятанный ликер. – У меня здесь заначка – вишневый, вкусный.
– Ох нет, спасибо! – Ксения легла на кушетку и отвернулась к стене. – Ты разбуди меня, когда твоя смена закончится, ладно?
– Разбужу, – пообещала Люба и притихла.
Но как следует выспаться Ксюше не удалось.
– Вставай! – Сменщица трясла ее за плечо. – Пришли к тебе…
– Кто? Женя? – девушка спросонья не могла ничего понять.
– Нет, парень какой-то… – Люба пожала плечами. – Ничего… смазливенький такой…
«Максим!» – сообразила Ксения и сразу же проснулась. Она пригладила волосы и вышла из киоска на улицу.
– Я к тебе домой приехал, а бабка говорит, ты съехала три дня назад… – Максим переминался с ноги на ногу. Он хорошо выглядел – гладкий, розовощекий, в новом джемпере и довольный жизнью. Неожиданно Ксения почувствовала к нему жгучую ненависть.
– Сегодня похороны были! – Она подошла к Максу вплотную. – Я Ольгу закопала. Сегодня.
– Я же не знал, что именно сегодня… – похоже, парень испугался такого напора и растерялся.
– Не знал или не хотел знать? – Ксении так и хотелось заехать ему по физиономии во второй раз.
– Я ничего не знал… – Макс осторожно, словно она была заразная, дотронулся до ее руки. – Давай в машину… поговорим… чтобы не на виду…
Ксения пошла за ним следом, но в автомобиль не села, прислонилась к багажнику и закурила.
– Где ты сейчас живешь? – первым нарушил молчание Максим, не забыв, впрочем, отойти подальше от Ксении – сигаретный дым по-прежнему оставался его врагом.
– У родителей, – пожала плечами девушка.
– Ты вроде говорила, там и повернуться негде… – Макс выглядел устало.
– Мне больше некуда идти…
Внешне Ксения казалась спокойной и даже безразличной. Но на самом деле думала, что, если бы Максим ее действительно любил, сейчас ему следовало сказать: «Я люблю тебя, выходи за меня замуж, и мы будем жить вместе». Но Максим упрямо молчал.
Ксюша докурила сигарету, искоса взглянула на Максима и тотчас опустила глаза. Любимый казался крайне недовольным, но выяснять, чем же она так провинилась, Ксюша не могла и не хотела.
– Я пойду, Макс! – Она уже сделала шаг в сторону, когда парень подошел к ней и обнял. Ксюша в этот момент чувствовала себя бездушной куклой, манекеном, а не живым человеком.
– Постой! – Он начал целовать ее, все настойчивее и настойчивее прижимая к себе. – Я же люблю тебя! Зачем ты так!
Ксюша с омерзением вырвалась и бросилась обратно в ларек.
Глава 6
Нина Гавриловна поставила Ксюше раскладушку на кухне. Поскольку в разобранном виде раскладушка полностью перекрывала путь к плите, то спать Ксюша могла только тогда, когда мать не планировала готовить, никто не хотел есть или даже просто выпить чаю. Да, собственно, первую неделю дома она практически и не спала: наверстывала упущенное в институте, бегала на преддипломную практику, ночами работала в ларьке. Макс так ни разу больше не появился, а Ксения решила пока оставить все как есть и сама ему тоже не звонила – слишком сильна еще была обида. Одно было хорошо – пока обходилось без семейных конфликтов: мать к Ксении не цеплялась, денег не просила и никаких претензий не предъявляла.
Однако спустя неделю Нина Гавриловна все же приступила к выяснению отношений. Ксения вернулась с работы в пять часов утра и пыталась подремать пару часов перед учебой, но уже в седьмом часу была разбужена самым решительным образом.
– Нам надо поговорить! – Мать зашла на кухню и закрыла за собой дверь.
– Что? А? – встрепенулась заспанная Ксюша и села на раскладушке, протирая глаза.
– Вчера, пока ты была на работе, приходил следователь. – Нина Гавриловна убрала с усталого лица прядь седых волос. – Он сказал, ты являешься свидетелем по делу о самоубийстве твоей соседки. Это так? Так вот почему тебе негде жить и ты вернулась домой! Теперь я понимаю! Но я не могу понять, почему ты мне ничего не сказала?! Мне было стыдно, я выглядела перед следователем полной дурой!
У Ксюши оборвалось сердце. Она и сама не понимала, как забыла сказать матери о возможном визите следователя. Тот ведь предупреждал, что заглянет по месту прописки.
Одно радовало: из обвиняемой она стала всего лишь свидетелем по делу.
– Я не хотела тебя расстраивать! – пробормотала Ксюша первое, что пришло ей в голову, поднялась с раскладушки и подошла к раковине, чтобы умыться.
– Но даже это меня не так поразило! Оказывается, твоя подруга сделала аборт!
Вот именно этого Ксения и боялась: она прекрасно знала свою мать, которая вешала иконы в каждом углу, а распятье у нее было приколочено как раз над кроваткой, где спит Маша. Ее мать исправно ходила на исповедь и всегда подавала милостыню (деньги, которые ей давала Ксения) нищим у церкви, но настоящее милосердие к людям проявляла неохотно и крайне избирательно.
