Но вместо этого я выставил только одно общее утверждение, которое ограничивает смысл сновидения всего одной единственной формой мысли, изображением желаний, и вызвал чрезвычайно распространенную реакцию протеста. Но я должен сказать, что не считаю себя обладающим правом или обязанностью на упрощение какого-либо психологического процесса для большего удобства читателей, если мое исследование выявляет осложнение, преодоление которого в чем-то едином могло было быть найдено только другим способом. Поэтому особой ценностью для меня будет возможность показать, что кажущиеся исключения, подобные приведенному здесь сновидению Доры, которое вначале видится как продолжающееся во сне намерение дня, на самом деле заново подтверждают оспариваемое правило.
* * *
Конечно же, нам еще осталось истолковать большую часть сновидения. Я спрашивал дальше: а что же со шкатулкой с драгоценностями, которые мама хотела спасти?
«Мама очень сильно любит украшения и много их получила от папы».
А вы?
«Раньше я тоже очень любила украшения. Но после болезни я больше не выношу ни одного из них. Тогда, четыре года назад (за год до нашего сновидения), была большая ссора между папой и мамой из-за какого-то украшения. Мама хотела носить в ушах каплевидные жемчужины, но папе они не нравились, и вместо этих жемчужин он принес ей браслет. Она была в ярости и сказала ему, что если он уже растратил столь много денег, чтобы подарить то, что она не любит, то ему остается только подарить это другой».
И тогда вы подумали, что охотно бы это приняли?
«Я не знаю
[114], вообще не догадываюсь, каким образом мама появилась в сновидении. Она же не была тогда в Л»
[115].
Я объясню вам это позднее. Вам не приходит в голову больше ничего другого о шкатулке с драгоценностями? До сих пор вы говорили только об украшениях и совсем ничего о шкатулке.
«Да, некоторое время назад господин К. подарил мне драгоценную шкатулку для украшений».
Итак, этот ответный подарок здесь был как раз к месту. Возможно, вы не знаете, что «шкатулка с драгоценностями» является излюбленным обозначением того, на что вы недавно намекнули по поводу подвешенной сумочки – обозначением женских гениталий.
«Я знала, что вы скажете это»
[116].
Это значит: вы знали это. Теперь смысл сновидения становится еще яснее. Вы подумали про себя: этот мужчина подстерегает меня, он хочет проникнуть в мою комнату, моей «шкатулке с драгоценностями» угрожает опасность, и если тут случится беда, то виной этого будет папа. Поэтому в сновидении вы создаете ситуацию, которая выражает нечто совсем противоположное – опасность, от которой вас спасает папа. В этой области сновидений вообще все превращается в свою противоположность. Вскоре вы услышите почему. Конечно, что-то таинственное связано с мамой. Как здесь появилась мама? Она, как вы знаете, была ранее вашей конкуренткой в борьбе за благосклонность папы. В том событии с браслетом вы хотели бы с радостью принять то, что отвергла мать. А теперь позвольте себе заместить «принять» на «давать», «отвергать» на «отказывать». Тогда все это означает, что вы были готовы дать папе то, в чем ему отказала мама, и это имеет что-то общее с украшением
[117]. Теперь припомните шкатулку с украшениями, которую подарил вам господин К. Здесь у вас начало параллельного ассоциативного потока мыслей, в котором у вас постоянно появляются вещи, подобные тому, что в ситуации возле вашей кровати вместо стоящего отца на самом деле появился господин К. Он подарил вам шкатулку с драгоценностями. Таким образом, в ответ вы тоже должны ему подарить вашу шкатулку с украшениями, поэтому несколько ранее я говорил об «ответном подарке». В этом ассоциативном потоке мыслей ваша мама замещается госпожой К., которая наверняка тогда тоже присутствовала. Итак, вы полностью готовы подарить господину К. то, в чем ему отказывает его жена. Здесь у вас такая мысль, которая с очень большими усилиями должна вытесняться, которая с необходимостью требует превращения всех элементов в их полную противоположность. Как я уже говорил об этом сне ранее, это сновидение вновь подтверждает, что вы воскресили прежнюю любовь к папе, чтобы защититься от любви к господину К. Но что же доказывают все ваши усилия? Не только то, что вы боитесь господина К., но и то, что еще больше вы боитесь саму себя, вашего искушения отдаться ему. То есть всем этим вы лишь подтверждаете, насколько интенсивной была любовь к нему. К этому я еще добавлю: из-за повторных появлений этого сновидения в те последние дни я должен прийти к выводу, что вы рассматриваете ту же самую ситуацию как повторяющуюся, что вы решили прекратить курс лечения, к которому, конечно, вас принуждает только папа
[118].
Естественно, что в этой части толкования она не хотела участвовать.
Но я считал оправданным продолжение толкования сновидения, которое казалось незаменимым в той же самой степени как для анамнеза самого случая, так и для теории сновидений. Я обещал Доре сообщить все это на последующем сеансе.
Именно потому, что я не мог забыть впечатления, которое, как мне казалось, создавалось примечательными двусмысленными словами (что нужно выйти, что ночью может случиться беда), сюда же добавилось и то, что мне казалось неполным объяснение этого сновидения, поскольку не было выполнено определенное требование (я не хочу говорить о нем публично, но с пристрастием добиваюсь его реализации). Образцовое сновидение стоит одновременно на двух ногах, из которых одна опирается на существенный актуальный повод, а другая – на последствия событий детских лет. Между ними, т. е. детскими переживаниями и современными, сновидение протягивает цепочку, оно пытается переформировать настоящее по прообразу более раннего переживания. Желание, которым вызывается сновидение, конечно же, приходит из детства. Оно постоянно пытается заново пробудить детство в реальности, исправить настоящее на основе детства. Части, которые бы можно было составить с намеком на одно из детских событий, как я полагал, должны быть ясно видны в содержании сновидения.
Я начал обсуждение этого с одного небольшого эксперимента, который, как обычно, удался. Случайно на столе стоял коробок для спичек. Я попросил Дору посмотреть вокруг, не сможет ли она увидеть на столе нечто особое, что обычно не стояло на нем. Она ничего не заметила. Тогда я спросил, не знает ли она, почему детям запрещают играть со спичками.
