Десайлин смотрела на него с неожиданным для нее самой восхищением.
А что было потом, Десайлин?
Я… Я не уверена… мои мысли – они еще путались. Я, кажется, все еще не пришла в себя тогда… Я помню, что держала его голову на коленях так, как будто это было всегда и будет вовеки… Я помню, как смешивались вода и кровь в деревянной чашке, и вода была такая холодная и красная, такая красная… Я, должно быть, оделась… Да, я помню город, и как шла по нему, и все эти лица… все эти лица… Они глядели на меня, глядели украдкой, а иные в упор.
Всматривались – и отводили взгляд, всматривались – и спешили скрыться, всматривались – и смеялись у меня за спиной, всматривались – и громогласно выкрикивали гадости… А иные не замечали меня, просто не видели… И я не помню, что из этого было мне более отвратительно – наверное, все сразу и одинаково. Я ила, шла, шла… Я помню… Мысли мои путаются… Я помню…
Я не могу вспомнить.
Глава 4. МЫ УНЕСЕМ ТЕБЯ
Он поднял голову… и увидел ее, стоящую на набережной, наблюдавшую за ним со странной гримасой напряженности и нерешительности одновременно. От неожиданности Маурсел выругался и вышел из-за своего импровизированного верстака. Девушка казалась призраком, так тихо и неподвижно стояла она и смотрела на него.
– Я… я всего лишь хотела узнать, все ли у вас в порядке, – наконец сказала Десайлин с неуверенной улыбкой.
– Вполне, если не считать проломленного черепа, – ответил Маурсел, пожирая ее глазами.
Когда он очнулся и выбрался из-под обломков мебели в своей каюте той ночью, уже светало. Волосы у него на затылке слиплись от крови, а голова болела так, что довольно долго он просто сидел, тупо глядя перед собой, пытаясь восстановить в памяти ночное приключение. Он помнил, как нечто вошло в его каюту и, дотянувшись до него, отшвырнуло его, как тряпичную куклу. А девушка исчезла – может, ее и в самом деле уволокла та тварь? За себя Десайлин явно не боялась, пытаясь оттащить его от двери…
Или, может, просто кто-нибудь из его парней вернулся и сыграл с ним эту злую шутку? А голова трещит с похмелья?.. Да нет, это – чушь, кому знать, как не ему. Приятели наверняка бы его прирезали, да еще раза три проверили, мертв ли. Как, впрочем, и любое человеческое существо, хоть вор, хоть бывший матрос.
Но девушка говорила, что ее воздыхатель – колдун, и только колдовство могло управлять той тварью с черными крыльями, что ночью посетила каравеллу. А теперь девочка вернулась, и гостеприимство Маурсела оказалось несколько подпорчено неуютным ощущением опасности, сопровождающим ее повсюду.
Должно быть, Десайлин угадала его мысли. Она шагнула назад, словно собираясь уйти.
– Погодите! – неожиданно выкрикнул капитан.
– Не хочу навлечь на вас новую беду.
Этого замечания оказалось достаточно, чтобы завести и без того вспыльчивого капитана.
– Новую беду! Да провались этот Кейн в ад вместе со всеми своими дьяволами! Череп-то мой оказался крепким для его зверюги, так что если у него ко мне какие-то личные претензии, пусть уж приходит в этот раз сам!
Огромные глаза Десайлин зажглись искренней радостью. Она шагнула к капитану.
– Некромантия истощила его силы, – сообщила она. – Теперь Кейн будет спать не один час.
Маурсел с галантностью помог ей подняться на борт.
– Тогда, может, зайдете ко мне в гости? Доски стругать уже темновато, а мне бы хотелось потолковать с вами. Я, знаете ли, подкопил с прошлой ночи несколько вопросов.
Как и накануне, пропустив девушку в каюту вперед себя, капитан зажег фонарь над дверью и, обернувшись, увидел ее уже сидящей на краешке кресла; она смотрела на Маурсела с настороженным беспокойством.
– Что же это за вопросы?
– Почему?
– Что почему?
Маурсел сделал широкий жест.
– Все почему. Почему вы живете в неволе у этого колдуна? Почему он держит вас у себя, если вы его так ненавидите? Почему вы не можете покинуть его?
Девушка в ответ улыбнулась так печально, что капитан почувствовал себя наивным мальчишкой.
– О, Кейн умеет очаровывать. У него есть свой, особый магнетизм. Глупо отрицать: и его богатство, и ощущение сопричастности его власти удерживают меня возле него. Но мне от этого не легче, нет. Мы встретились, и уж виной тому колдовство, нет ли – не знаю, но я не устояла перед ним. Быть может, я даже любила его когда-то. Но я уже так давно и так яростно его ненавижу, что не могу вспомнить ничего, кроме ненависти. Но Кейн… Кейн продолжает любить меня – на свой лад. Любовь! Из всех страстей, когда-либо его обуревавших, эта – самая мизерная. Его понятие любви претит мне. Так любит собиратель редкостей какую-нибудь древнюю статуэтку в своей коллекции, такое чувство испытывает паук к своей плененной жертве! Я – его статуэтка, его драгоценный камень, его собственность. А кто когда-либо задумывался о чувствах вещи, которой владеет?
Может ли немного забавное признание собственности: «Я тебя ненавижу» – лишить владельца удовольствия владеть?.. Ты спрашивал, почему я не покину его? – Тут голос ее дрогнул. – Во имя всех богов, неужели ты думаешь, что я не пыталась?
В полном смятении ума и чувств Маурсел, не отрываясь, смотрел на скорбное лицо девушки.
– Но почему же вы оставили попытки? Не удалась одна, может, удастся другая. Если вы можете иногда улизнуть ночью на улицы Керсальтиаля, вы можете и выбраться из города. Я что-то не вижу цепи, которая тянется за вами повсюду.
– Не все цепи видимы, – тихо возразила она.
– Слыхал я о таком, да, признаться, не верю. Слабый просто выдумывает себе свои кандалы.
– Кейн не позволит мне уйти.
– Власть Кейна велика, но не беспредельна, как бы ему того ни хотелось.
– Я уже встречала тех, кто думал так, как ты. Смерть прибавляла им мудрости, но слишком поздно.
Зеленые глаза девушки мерцали, как звезды. В них был вызов, насмешка и ожидание. Маурсел не мог противиться чарам ее красоты, ее быстрым, молящим взглядам. В нем проснулся рыцарь. Он расправил плечи и гордо заявил:
– Корабль плывет туда, куда направит его рулевой, – пусть хоть все ветры ада и все волны моря будут ему помехой!
Она придвинулась ближе, наклонилась. Прядь ее огненных волос коснулась руки моряка.
– Храбрые речи делают вам честь, капитан, – сказала она низким грудным голосом. – Но вы плохо представляете себе, как велика власть Кейна.
Маурсел бесстрашно рассмеялся.
– Скажем, я просто не гажу в штаны при одном только упоминании его имени!
Из пояса туники Десайлин извлекла и перекинула Маурселу потертый замшевый мешочек. Поймав его, капитан развязал тесемки и тряхнул мешочком над ладонью.
