– Каза!
Человек-лягушка замер от неожиданности, и Матрик тут же пронзил его грудь кинжалами.
– А что это за заклинание? – спросил Клэй.
– Какое заклинание? – переспросил Муг. – А, ты об этом? Это же просто прутик, – усмехнулся он и небрежно отшвырнул палочку.
Еще в Пятипрестолье Матрик сказал, что мир изменился, и сейчас Клэй своими глазами увидел, к чему привели эти изменения. Долгие годы банды добивались легкой славы на аренах, а чудовища тем временем плодились и размножались, проникаясь глубокой ненавистью к людям. «Жуть превратилась в гниющую язву на теле мира, смрадную и смертоносную», – подумал Клэй.
Гэбриель повел товарищей вслед за ковчегом, по полю, усыпанному трупами. Здесь, вблизи от города, следы многомесячной осады были гораздо заметнее: изувеченные тела, насаженные на окровавленные копья, ямы и канавы, до верха заваленные костями. Монстры соорудили нехитрые осадные орудия, неспособные пробить городские стены, укрепленные магическими заклинаниями, но Клэй видел, что корзины для снарядов покрыты запекшейся кровью, и внутренне содрогнулся, представив, что именно метали вместо камней.
Поле сражения раскинулось почти на лигу, и сейчас друзья приближались к его середине, где царил настоящий хаос. Клэй знал, что такие битвы выигрывают – или проигрывают – с флангов, но Гэбриель, по вполне понятным причинам, горел желанием поразить орду в самое сердце.
«Если мы отыщем Листопада и каким-то чудом его убьем, – размышлял Клэй, – то, может быть, весь этот кошмар закончится».
Вынужденный орудовать только щитом, Клэй изо всех сил защищал товарищей. Когда на Матрика спикировала горгулья, Клэй оттолкнул его в сторону и, прикрывшись Черным Сердцем, принял удар на себя. Неуязвимая Ратная Шкура отражала бесчисленные удары мечей и копий, предназначавшиеся Мугу, а выщербленная поверхность щита была утыкана стрелами. Клэй помог Ганелону выкарабкаться из-под груды камней – все, что осталось от развоплотившегося элементаля земли, – и даже успел прикрыть своим телом Рыжего Боба, спасая наемника от цепких клешней анкхега.
Боб что-то пробормотал – наверное, поблагодарил – и снова ринулся в бой, но тут его настигла тяжелая пята великана. Бард Рыжего Боба взвыл и бросился наутек, прижимая к груди арфу, как бесценный фолиант, вынесенный из горящей библиотеки.
Клэй, задрав голову, посмотрел на великана, который пока его не заметил. Впрочем, как известно, чтобы убить человека, великанам приглядываться не обязательно. Великан брел по полю боя, как ребенок по лужайке, бездумно сея смерть и разрушения.
«Ну, не так уж и бездумно, – решил Клэй, когда великан снова топнул, сотрясая землю, и раздавил в лепешку братьев Бездельников, всех пятерых одновременно. – Что же делать?»
Убить великана можно, но сложно: требуется время, точный расчет, подходящее оружие, а самое главное – невероятное везение. Иначе…
Внезапно шея великана ощетинилась десятком трепещущих арбалетных стрел. Монстр был ошарашен не меньше Клэя, но, когда в шее задрожал еще десяток стрел, а кровь брызнула фонтаном, великан закатил невидящие глаза и рухнул на колени.
Клэй уставился на летучий корабль, нависший над полем боя. Даже на большом расстоянии на черном борту можно было разобрать белые буквы.
В Кастию прибыла Живокость.
Глава 51 Осенний сын
Как давным-давно понял Клэй, человеческий разум воспринимает кровопролитие до определенного предела, а потом перестает замечать. И хотя человек сохраняет способность видеть и слышать, он обращает не больше внимания на происходящее, чем на проливной дождь за окном, потому что в сознание, переполненное видом жутких злодеяний, уже ничего не вмещается, – так, нельзя долить ни капли в чашу, до краев наполненную водой или вином. Или кровью.
На поле боя повсюду, куда ни глянь, царил сущий ад. Вот Злодей Ташино отразил мечом разряд молнии и тем же взмахом отсек пославшую ее руку колдуна. «Погубители» рубили ствол кренящегося древея, а с его узловатых ветвей слетали крошечные лучники-спригганы. Нил не такой уж и Млад метнул огненный шар в разверстую пасть гигантского червя, высунувшего голову из-под земли. Червя разорвало в клочья, а поскольку большая часть туши находилась под землей, взрывом разметало не только комья грунта, но и стаю кобольдов, оказавшуюся поблизости. Деккарт Клируотер, прорвавшись сквозь сотню живых мертвецов, проломил череп повелевавшему ими могильщику. В глазах нежити погас голубоватый призрачный огонь, и мертвое воинство рассыпалось прахом.
Увы, далеко не всем улыбалась удача. Кровавый вепрь затоптал Неистовую Мэй Драммонд, а отряд гримлоков в стальных шлемах набросился на «Мечтателей». Слепого Тигра пронзила стрела, которой он, конечно же, не увидел. Циклоп, нагнувшись, ухватил окованный железом ковчег и опрокинул его. Тяжелая повозка завертелась, как перевернутый на спину жук; из нее вырывались клубы дыма и языки пламени.
Клэй то и дело озирался, но не мог ни отыскать Листопада в сумятице битвы, ни углядеть его виверну в небесах, где кружило множество жутких тварей.
Над полем боя парила «Темная звезда», из приливных двигателей вырывались облака пара. Гнилесильфы и летучие мыши испуганно разлетались или, сталкиваясь с заряженными парусами, сгорали дотла. Бочки смолы, уничтожившие «Срамной престол», теперь летели на Жуткую орду; взрывы протянулись вереницей, один за другим, уничтожая сотни чудовищ за раз.
Дива и ее приспешники в алых рясах соскользнули по веревкам, спущенным с бортов. Приспешников было гораздо больше, чем помнилось Клэю. Он очень надеялся, что на корабле больше никого не осталось, потому что теперь было очевидно, куда направляется «Темная звезда».
Тяжелый фрегат с грудой смоляных бочек на носу врезался прямо в физиономию второго великана. В небе как будто вспыхнуло еще одно солнце, а за вспышкой последовал взрыв, от которого у Клэя зашатались зубы.
На землю посыпались горящие обломки корабля, и все на поле боя на миг оцепенели. Великан качнулся вперед, наемники перед ним бросились врассыпную, а он внезапно откинулся назад, и лавина мяса и костей погребла под собой полчища нечисти. Землю основательно тряхнуло, чудовища повалились в разные стороны, будто плошки со стола, сметенные рукой божества.
Клэя тоже сбило с ног. Он лежал, переводя дух, и глядел, как светлеет небо, лишенное грозной тени двух великанов. Тут на него слетело блестящее черное перо. Он перевернулся, подтянул колени и вскочил, готовясь (хотя и совершенно неготовый) к возмездию Живокости.
Ее приспешники в развевающихся алых рясах спрыгнули прямо в стаю диких орков и тут же сцепились с ними, расчищая место для приземления своей госпожи.
Дива, раскинув крылья, опустилась на землю; когти железных сапог гвоздями впились в грунт. Тускло блеснула коса, белесая, как зимнее небо, и новая рука Клэя засвербела. Судя по всему, арбалетная стрела Баррета не нанесла диве особого вреда. Сложив крылья, Живокость метнулась к Ганелону.
