К Клэю вернулась способность двигаться. Он перекатился на живот, поднялся на четвереньки.
Муг, стряхивая пыль со своего нового одеяния, посмотрел на Клэя и спросил:
– Ты как?
– По-моему…
Внезапно послышалось громыхание горной лавины. Арену тряхнуло, Клэй снова растянулся на песке и повернулся на бок, глядя в небо. Что произошло: на «Макситон» упал фрегат или обрушились верхние ярусы? Когда пыль немного рассеялась, стало видно, что громоздкая каравелла врезалась в северо-западную башню, удерживающую одну из четырех цепей.
Башня рухнула. «Макситон» дернулся, цепи натянулись до предела. Цепь, прикрепленная к юго-западной башне, не выдержав напряжения, сорвалась, осыпав все вокруг обломками камня и известковой пылью. Да, день явно не задался, подумал Клэй.
Арена поплыла по реке. Течение несло ее на восток. Толстые цепи обвисли. Две оставшиеся башни неумолимо приближались. Сумятица в «Макситоне» усиливалась. Перепуганные зрители с криками бросились к выходам, но бежать было некуда, поскольку хлипкие мостки, переброшенные на оба берега, рухнули, как только арена сдвинулась с места.
Клэй с трудом встал. Колени дрожали. Он покачнулся и едва не упал. Муг помогал Гэбриелю сесть. Матрик, приподнявшись на локте, недоуменно моргал, будто только что очнулся ото сна на поле боя.
Ганелон пропал из виду. Клэй решил было, что он разбился при падении, но тут крыло химеры задергалось. Клэй потянулся к мечу на поясе, но вовремя вспомнил, что меча нет. Он вопросительно посмотрел на Муга. Волшебник озабоченно постукивал по доспехам Гэбриеля и спрашивал, где болит. Матрик тоже заметил движение чудовища, но на помощь не спешил, а выставил окровавленную руку и заорал, перекрывая шум:
– Разберись там!
Клэй сглотнул, повернулся, прикрылся щитом до подбородка и осторожно сделал шаг вперед. На третьем шаге труп химеры снова шевельнулся, из-под него выкатился Ганелон, жадно глотая воздух и давясь пылью.
Клэй перевел дух, но облегчение продолжалось недолго. «Макситон» уже выбрал всю длину цепей. Северная башня не устояла сразу. Цепь лопнула, хлестнула по небу. Южная башня чудом выдержала первый рывок. «Макситон» медленно повернул к южному берегу, но в конце концов стащил башню в реку и поволок за собой. Земля затряслась. Клэй представил, что происходит на берегу: причалы и пристани ломаются, как пальцы, лодки переворачиваются, а огромная чаша из дерева и камня с тридцатью тысячами человек на борту несется вниз по реке.
– Ты как? – спросил Клэй, подходя к Ганелону.
– Все в порядке, – отмахнулся южанин. – Где мой топор?
– А вон туда упал, – ответил Клэй и, не успев показать, куда именно, заметил, что кто-то стоит посреди обломков главной ложи.
Листопад был осыпан пылью и забрызган кровью. Волосы растрепались, уши торчали в разные стороны, что придавало ему устрашающий вид. Вдобавок друин скалил острые зубы и, глядя на Клэя, выхватил длинный тонкий меч из вторых ножен. Высвобожденный клинок зазвенел долгим, протяжным эхом далеких колоколов. Листопад наискось полоснул мечом по воздуху и, перехватив рукоять обеими руками, приготовился к нападению.
На песок арены между Клэем и друином упала огромная тень.
Клэй взглянул в небо. На арену стремительно опускался летучий корабль. Клэй, решив, что корабль падает, хотел было криком предупредить Гэба и Муга, но волшебник радостно замахал руками.
Клэй оглянулся. Увы, Листопад уже исчез в вихрящихся клубах пыли.
Летучий корабль замедлил ход, пытаясь опуститься на поверхность, качавшуюся, как палуба в шторм. На борту небольшого одномачтового суденышка с единственным двигателем на корме красовалась надпись «Былая слава». Клэю ни о чем не говорило это название, но потом он увидел людей на палубе.
– «Авангард», – выдохнул он тихо, как молитву, на которую боги уже откликнулись.
Глава 24 Ночной полет
– Охренеть! «Сага», ну вы даете! Пусть у меня тролльи яйца отрастут, все равно не поверю. Тиамакс, нет, ты только глянь!
– Гляжу, всеми шестью глазами, – ответил Тиамакс.
– Ни фига ж себе… – Баррет откинулся на спинку стула, вытянул длинные ноги.
Лидер «Авангарда» был ростом с Ганелона и так же кряжист, как сам Клэй. В копне волос и в бороде серебрилась седина, но руки по-прежнему бугрились мускулами. В общем, он был так же бодр и полон сил, как и в прошлую встречу с Клэем.
Наемники «Авангарда» нашли летучий корабль в одном из болот Жути. Плоскодонное судно было небольшим, зато со всеми удобствами. Парус пологом нависал над палубой. По его металлическим распоркам то и дело пробегали голубоватые нити электрических разрядов, но, поскольку это никого не тревожило, Клэй не стал оглашать своих опасений. У планшира стояли мягкие диваны, а на корме располагался бар с полным набором напитков. Свечи в склянках мутного стекла заливали палубу мягким сиянием.
Баррет покачал косматой головой:
– Святая Четверица, а я-то думал, что скорее увижу, как по улицам Ардбурга ведут совомедведов, чем вас пятерых всех вместе.
– Ха, может, совомедведов еще и поведут, – пробормотал Муг.
Баррет широко улыбнулся Клэю:
– Сколько мы с тобой не виделись, Пузочес?
– Ну…
– Лет десять? Двенадцать? Помнится, мы шли на запад, захотели промочить горло и заглянули в гадюшник, который в Ковердейле типа кабак. Как он там называется – «Королевская голова»?
– Точно, – сказал Клэй, не сдержав печальной улыбки.
– С тобой еще девчонка была – такая красавица! Сисястая, как Весенняя дева.
– Джинни, жена моя, – ответил Клэй.
Баррет присвистнул:
– Ну ты молодец! Не прозевал. На такой сисястой я бы и сам женился… – Он умолк, глядя на алое зарево заката, будто сказал нечто глубокомысленное и теперь обдумывал мудрость, заключенную в своих словах.
Бард «Авангарда» Эдвик, развалившись у штурвала, изредка поглядывал на пару рулевых шаров из полированного оникса и негромко бренчал на мандолине. Клэй не переставал удивляться тому, что старик был в «Авангарде» со дня основания банды, – в «Саге» барды долго не задерживались, и за десять лет их сменилось без счета.
В остальном банда почти не изменилась. Баррет как был, так и остался грубоватым, но дружелюбным здоровяком. Аша – сильная, невозмутимая и весьма опасная красавица – по-прежнему брила виски и заплетала волосы в длинную косу, только теперь красила ее в радикальный фиолетовый цвет, о существовании которого Клэй раньше не подозревал. Тиамакс-арахнид выглядел таким же устрашающе чуждым созданием, только жесткие щетинки у рта поседели, одно жвало утратило нижнюю половину, а два из восьми ячеистых глаз закрывали перекрестные повязки.
Еще одного члена банды, Кабана, сменил его старший сын, который унаследовал от отца невероятную толщину, застенчивость и забавное прозвище Подсвинок. Несмотря на прохладный ветерок, парень обливался потом, что не мешало ему поглощать медовые коврижки с такой жадностью, будто его весь день не кормили (в чем Клэй очень сомневался).
