– Добрый вечер, – вежливо произнес Кит.
Улыбка действительно была не ахти, но монах впал в чрезмерный испуг. Скорее всего, он спутал ревенанта с зомби и, не желая ни быть съеденным заживо, ни умереть от руки Ганелона, решил попытать счастья за бортом. Он взобрался на поручни и расправил рясу, готовясь спланировать в сомнительную безопасность лесной чащи. Как только он прыгнул, Ганелон ухватил его за подол и сдернул алое одеяние. Голый монах с воплем упал в грозу.
Матрик вытащил из груди противника кинжал и начисто вытер клинок об алую рясу умирающего. Заметив взгляд Клэя, бывший король картинно крутанул любимое оружие.
– Сноровка еще не пропала! – похвастался он и тут же выронил из раненой руки кинжал, который отлетел в сторону и заскользил по мокрой палубе.
Клэй отвлекся, услышав, как взревела Живокость. Дива теряла терпение: она надеялась быстро расправиться с Гэбриелем, но вместо этого ей пришлось защищаться. Ждать помощи от монахов не стоило: кого убили, кого ранили, а кто безутешно оплакивал разбитые яйца. Клэй с друзьями опасливо сомкнули кольцо вокруг дивы.
– Живокость! – выкрикнул Матрик, но она, не обращая ни малейшего внимания на него и на остальных зрителей, рьяно отбивалась от Веленкора. – Живокость! Это конец. Ты проиграла!
Дива оскалилась и, грациозно отступив, скрестила мечи. Тяжело дышащий Гэбриель, не опуская Веленкор, задержал очередной выпад. Клэй понимал, что, если битва затянется, Гэб не выдержит и Живокость его убьет.
С другой стороны, банда – на то она и банда. Охотники могут загнать даже самого грозного тигра – гордый зверь сражается и умирает в одиночку. А вот охота на волка тем и опасна, что всегда приходится следить, не настигает ли тебя стая.
– Это конец? – злобно захохотала Живокость. – Сказал мне тут один, что это конец, так я ему его же концом заткнула рот, а голову насадила на пику.
– Мой конец мне в рот не поместится, – невозмутимо сказал Матрик, будто сообщая нечто само собой разумеющееся.
Кит коротко хохотнул – явно не к месту.
Живокость, которой было не до шуток, обратилась к Гэбриелю:
– Правда, что вы летите в Кастию?
– Правда, – неохотно кивнул Гэбриель.
– Зачем?
– Моя дочь попала в осаду.
На мгновение Клэю почудилось, что выражение лица дивы изменилось, а лед в глазах растекся лужицами талой воды. Впрочем, это продолжалось недолго – лед вернулся и стал тверже прежнего.
– Тогда ее уже нет в живых, – сказала Живокость. – А ты, дурак, напрасно туда суешься.
– Ты права только наполовину, – признал Гэбриель. – Но это не важно. Как уже сказал Матрик, это конец. Возвращайся к Лилит, объясни ей, что… А, мне по фигу, что ты ей скажешь. В общем, убирайся-ка ты с моего корабля.
Как по волшебству, у левого борта возникла «Темная звезда», будто гигантский монстр. Приливные двигатели ревели, перекрывая грозовые раскаты.
– С превеликим удовольствием, – сказала дива, делая выпад в сторону Гэбриеля, который немедленно отбил удар.
Потом она бросилась на Ганелона, но тот отбил клинок рукоятью топора. Клэй приподнял щит, а Живокость стремительно метнулась под руку к Матрику, который не успел ее остановить, и вжала его в поручни. Он вскрикнул от боли и снова выпустил кинжал из искалеченной руки. Товарищи бросились ему на помощь.
Живокость отмела их раскрытым крылом и взлетела, волоча за собой Матрика. Несколько мощных взмахов крыльями – и дива с Матриком унеслись в небо.
– Матрик! – Гэбриель подбежал к поручням.
Клэй схватил его за плечо. В воздухе потрескивали электрические разряды.
– Погоди… – начал Клэй, но раскат грома превратил его голос в шепот, а невыносимо яркая вспышка молнии ослепила всех вокруг.
Клэй зажмурился. В красном сиянии под веками отпечаталась кошмарная картина: тень крыльев на фоне раскаленного столба молнии… Живокость и Матрик, сцепившись, падали, будто подстреленные птицы с дерева.
Глава 31 Прогулка по Жути
Когда утих звон в ушах, а зрение вернулось, Клэй увидел, что Гэбриель привалился к борту, одной рукой вцепившись в поручни из лунного камня. Еще недавно, во время битвы с Живокостью на залитой ливнем палубе «Срамного престола», Гэб казался легендарным непобедимым героем, рыцарем из древних сказаний, а сейчас снова превратился в простого смертного – одряхлевшего, обессиленного и насквозь промокшего.
Во взгляде Гэба сквозило мрачное сомнение. Что делать: приземлиться в Кромешной Жути и начать поиски Матрика (наверняка погибшего) или лететь дальше без него, всю оставшуюся жизнь терзаясь муками совести из-за того, что бросил друга на верную смерть? К чести Гэбриеля, решение он принял быстро и хрипло произнес:
– Скажи Мугу, пусть заходит на посадку.
Поговаривали, что Жуть никогда по-настоящему не отпускает тех, кто хоть раз по ней прогулялся. Как правило, присловье относилось к больным черногнилью, потому что страшной болезнью заражались именно в Кромешной Жути, но для Клэя оно имело иной, не менее мучительный смысл.
Жуть ему снилась – к счастью, лишь изредка, когда утомленный разум обуревали сновидения, заставляя бродить по лабиринтам извилистых троп, погружаться в вязкую трясину, в ужасе бежать наутек от чудовищных преследователей. Клэй просыпался, задыхаясь, вскрикивая и дрожа, а Джинни успокаивала его, целуя взмокший от пота лоб, что-то ласково шептала и гладила по щеке, пока дурной сон не забывался. Она никогда не расспрашивала о снах, а Клэй никогда о них не рассказывал, ведь такими кошмарами не поделишься даже с самым родным и близким человеком.
А сейчас кошмары стали явью, сны проявились в жухлой, как пергамент, листве и в разверстых ранах на древесных стволах, покрытых чешуйчатой проказой. Сумрачная дымка затянула все вокруг, а зловещую тишину то и дело пронзали резкие крики хищников и их добычи – в мглистых чащобах убивали и умирали.
Друзья разделились по двое. Кит согласился присмотреть за кораблем, который оставили в каменистом распадке, чтобы скрыть от любопытных глаз в небесах. Гэбриель, расстроенный, как ребенок, которому велено идти рядом с родителями, стоял рядом с Мугом. Волшебник достал из бездонной сумы посох с набалдашником в виде хрустального шара, сжатого в тонких серебряных пальцах.
– Это устройство для отдаленного наблюдения, как тот хрустальный шар, который Гэб… – Муг осекся. – Ну, в общем, как тот, от которого меня избавил Гэб. Из лучших побуждений утопил в реке.
Гэбриель взволнованным жестом поторопил волшебника.
– Оно работает только на небольших расстояниях, – пояснил Муг, сбил шляпу на затылок, приблизил лицо к шару, уткнувшись носом в хрусталь, и сдвинул косматые брови.
В шаре возникла струйка лилового дыма. Немного погодя дым рассеялся.
