На прощание Таяно неловко обнял каждого из гостей:
– Слышь, хорошей вам дороги.
– Ага, – кивнул Матрик.
Джереми, который взирал на Живокость с плотоядным вожделением (Клэй очень надеялся, что оно вызвано не голодом, а влечением иного рода), едва не выпрыгнул из собственной шкуры, когда Муг заорал ему в лицо.
– МЫ УХОДИМ! – вопил волшебник, подкрепляя свои слова выразительными жестами. – НА КОРАБЛЬ! ПРИЯТНО ПОЗНАКОМИТЬСЯ. ЛЕЧИТЕ ВОЖДЯ! УДАЧИ!
– КИ ТОБАРА, – ответил дикарь на своем непонятном наречии. – ИК УКИБАН ДОНО ГАРУК.
– Он говорит, что немного нас проводит, – перевел Муг, что, в общем, было необязательно, поскольку Джереми обвел всех рукой, а потом пальцами изобразил шагающего человечка.
– ИККИ ДУКА ПУБАРУ. КУ ПАСА ПИКАРА.
– Он приглашает всех нас в становище Костяных Морд, на обед.
– На обед к каннибалам? – фыркнул Матрик. – Только через мой труп.
Клэй хлопнул его по плечу:
– По-моему, именно этого он и добивается.
Глава 34 Сгоревшая надежда
Путники расстались с Джереми час спустя. Людоед весело помахал им рукой и отправился на юг, не выказывая ни малейшего страха перед тем, что пойдет через чащобу в одиночку.
«Сага» в полном составе – пять человек – вместе с Живокостью шла по тропе, проторенной вчера Гэбриелем и Мугом. Здесь Клэй познакомился со множеством новых ужасов, которыми изобиловала Жуть. Для начала пришлось пересечь запутанный лабиринт овражков, затянутых полотнищами паутины, где обитали пауки размером с собаку.
У одной из развилок приятели столкнулись с эттеркапом – тварью, похожей на тощего старика с черными глазами навыкате, отвисшим животом и целым лесом длинных игл на горбу. Эттеркап загнал в полое бревно какого-то зверька и теперь яростно щелкал жвалами и метался от конца к концу, стараясь достать добычу.
Завидев путников, эттеркап присел на корточки и подобрался, готовый то ли напасть, то ли задать стрекача, смотря по обстоятельствам.
– Ты меня понимаешь? – спросил его Гэбриель.
Эттеркап кивнул, подозрительно разглядывая его блестящими бусинами глаз. Длинные пальцы твари оканчивались острыми когтями.
– Какая тропа ведет на запад?
Монстр наклонил голову, медленно вытянул тощую руку и указал назад.
– Спасибо, – сказал Гэбриель и решительно направился в противоположную сторону.
Эттеркапы слыли лжецами и имели привычку шипеть перед тем, как напасть. Вот и сейчас тварь злобно зашипела и бросилась на Гэбриеля, стараясь зацепить его костлявыми пальцами.
Клэй был готов к этому. Эттеркаповы когти, не причинив никому ни малейшего вреда, скользнули по Черному Сердцу, а Ганелон, который только и ждал подобного подвоха, взмахнул топором, одним ударом разрубив мерзкую тварь напополам.
Как только половинки перестали судорожно дергаться, из полого бревна выскочил красноглазый зверек, покрытый белой шерсткой. Больше всего он походил на восьминогого хорька с головами по обоим концам тела. Клэй припомнил, что видел такое создание в клетке у Муга. Обе головы злобно заверещали, и зверек ускакал прочь.
Выбравшись из овражного лабиринта, путники попали в лес, где высились безлистые деревья. Откуда-то наполз густой туман. Завитки его, как живые, щупальцами обвивались вокруг лодыжек, дергали за ноги. Клэй брел медленно, осторожно, будто ступая по мутной воде. Потом туману надоело, и он убрался восвояси.
Наконец показались знакомые места: вот облепленное грибами дерево, вот ручеек с кислой водой, над которой клубились едкие пары.
«Летучий корабль где-то там, впереди, – с облегчением подумал Клэй. – Почти пришли».
Немного погодя в чаще мелькнул белолицый, обсыпанный зеленым порошком дикарь, потом еще один, с грубо сработанным луком в руках.
– Может, он за нами погоню снарядил? – встревожился Матрик.
– Кто, Джереми? – спросил Муг. – Нет, он не станет. Просто дикари охраняют свои владения, боятся, что мы ненароком забредем в их становище, вот и провожают нас. – Он махнул рукой в сторону еще одной зеленоватой фигуры среди деревьев. – Со всеми почестями.
В тот же миг стрела с каменным наконечником вдребезги разбила хрустальный шар в набалдашнике Мугова посоха.
Волшебник побледнел:
– Ну ни хрена себе! Они на нас охотятся!
– Бежим! – крикнул Гэбриель, будто всем остальным это не пришло в голову, и схватился за Веленкор.
На широком клинке возник величественный древний лес. Ганелон, зловеще ухмыляясь, вытащил из-за спины Сирингу – он словно бы только и ждал, когда людоеды нападут, чтобы невозбранно их убивать. Боевой топор что-то зашептал – то ли сам себе, то ли Ганелону, то ли тем, чьей крови он вот-вот напьется.
Южанин кивнул Клэю – мол, ступай с остальными:
– Пошевеливайся, Пузочес. Я прикрою.
Тут со всех сторон набежали дикари, по-шакальи завизжали и затявкали, осыпая путников дождем кривых копий. Гэбриель отбил одно копье клинком, а второе, едва не пронзившее Матрика, разрубил пополам. Каменный наконечник ударил Клэя в грудь и раскололся, столкнувшись с алыми звеньями Ратной Шкуры.
«Хорошая у меня кольчужка», – подумал Клэй и поудобнее перехватил щит.
Теперь дикари прыгали с деревьев.
Первый приземлился рядом с Матриком и получил кинжалом в глаз. Следующий повалился на Муга и сбил его с ног. Волшебник взвизгнул. Его противник, выронивший копье при падении, потянулся к оружию, но Живокость тяжелым черным сапогом наступила на копье, переломив его пополам, а потом наотмашь врезала людоеду зазубренным наручем. Свободной рукой она схватила половинку копья и вонзила его в горло еще одному дикарю.
Взмахом щита Клэй отбросил в сторону людоеда, подскочившего справа. Дикарь врезался головой в дерево, стукнув по стволу, как глиняный горшок, расколотый о каменный пол. Другой дикарь занес было примитивный молот, но Клэй отбил удар своим и вторым взмахом раздробил бедняге череп.
Гэбриель сражался где-то впереди, а Ганелон отставал, со всех сторон окруженный орущими людоедами. У дикарей была забавная, но в целом дурацкая привычка сначала нападать на самых сильных, оставляя слабых напоследок, – якобы это свидетельствовало о храбрости и отваге в сражении. Сейчас эта привычка сослужила им недобрую службу: повсюду валялись разрубленные трупы.
Клэй подождал воина, и вдвоем они стали прокладывать себе путь сквозь дикарей. Топор Ганелона, окруженный багряной дымкой, безостановочно отсекал конечности и вонзался в животы, пахи и шеи, нанося смертельные раны, – дикари вмиг истекали кровью. Щит Клэя со стойкостью прибрежного утеса отражал удары копий и стрел, а сам Клэй время от времени крушил холодильным молотом черепа и конечности врагов.
