— Зови своих принцев.
— Смотрите, не выдайте себя, а то мне неловко будет за ложь.
— Маргоша, чай, не впервой. Зови, зови.
Пакпао скромно шел за отцом, опустив голову; подойдя к кровати, оба постояли (как над покойником, отметила Марго), затем принц Чаннаронг что-то сказал сыну на непривычном языке. Мальчик стал коленями на кровать, поставив рядом саквояж, и начал ощупывать старика, раздвигать веки, открывать рот и рассматривать язык, зубы, нажимал пальцем на разные участки тела. Надо отдать должное старому князю: держался тот стоически — лежал трупом.
А графиня и Чаннаронг, прохаживаясь, отошли к окну, чтобы не мешать лечению. Конечно, на языке Марго вертелось множество вопросов, хотя бы насчет безупречного русского языка, которым блестяще владел принц, да не сегодня их задавать. Тем не менее без вопросов с ее стороны не обошлось:
— Простите, принц Чаннаронг, я видела много рисунков с жителями Сиама, они одеты иначе, чем вы… или я ошибаюсь?
— В Сиаме проживает множество народов, мадам, все они одеваются в привычные им одежды. Я избрал наряд индусов, так одевается индийская знать.
— Мне казалось, знать в Индии любит украшения, много-много…
— Опять картинки? — усмехнулся принц Чаннаронг.
— А где ж еще мне увидеть мир? Индия и Сиам слишком далеко, чтобы туда поехать ради любопытства…
Они вынужденно прервали светскую беседу, потому что к ним подошел принц Пакпао, видимо, рассказать о состоянии умирающего. Юноша постоянно держал голову чуть опущенной, а смотрел в пол, словно не хотел ни с кем встретиться взглядом. Не извинившись перед графиней, что было бы понятно на любом языке, он что-то сказал отцу звонким высоким голосом, после чего Чаннаронг явно озадачился и с некоторым подозрением уставился на Марго. Через несколько секунд он отвел взгляд, задумался… Она поняла: Чаннаронг попал в затруднение, не решается перевести слова сына. Да что же этот мальчик разглядел в неподвижно лежащем теле?! Марго просто переклинило, она забылась и тронула принца за руку, забыв предписания этикета:
— Что случилось? Что обнаружил ваш сын?
Надо было видеть, с каким надменным видом Чаннаронг повернул голову в ее сторону, сколько отчуждения было в его лице и подозрения в глазах! Приподняв одну бровь, наверное, в знак презрения, он холодно сказал:
— Видите ли, мадам… Пакпао сказал, что ваш князь симулянт.
* * *
Долгонько, скрепя сердце Аким Харитонович сносил вольнолюбивый нрав старшего сына, да все вышло оно — терпение-то. Найденка не спускалась к общему столу, Нюшка носила еду в ее комнату, казалось бы, отсутствие девушки и побудило обеспокоенного отца начать нелегкий разговор, но нет. Деликатность незнакома главе семейства, иначе он вызвал бы сына в кабинет и, не унижая его присутствием остальных членов семьи вместе со слугами, решил проблему.
— Вижу, — громче обычного начал глава, — здоровье найденной девицы идет на поправку и быстрей, чем мы ожидали. Доброе дело сделано, пора ей домой.
Исподлобья Прохор окинул взглядом сидевших за столом — маменька замерла, согнувшись над тарелкой, права голоса она не имела, потому поддержки от нее нечего и ждать. Федьке двадцать два года, однако своего мнения он не высказывал никогда, а держался нейтралитета, не влезая в споры. Вдовствующая сестра отца на иждивении… В общем, Прохору одному предстояло выдержать битву, он взял спокойный тон, понимая, что отец настроен решительно:
— Неужто мешает она вам?
— Мешает, — заявил тот. — Наша репутация…
— Ха! — хохотнул он, ну, не выдержал, как ни старался. — Отец, мы с Федькой не девицы, чтоб нашу репутацию подпортить, сами кому хошь испортить могем.
— Я сказал — отвези! — повысил голос Аким Харитонович. — Жила ведь она где-то до того, как ты нашел ее на дороге! Туда и вези.
— Отец… — Прохор пока еще пытался решить проблему миром. — Она до сих пор не говорит, мы не знаем ее имени. Газеты я читаю, покуда никто не давал объявлений, что ищет похожую девушку. Так куда ж мне отвозить ее, коль не знаю, где жила она?
Отец, наверняка предвидя контрдоводы старшенького, заранее заготовил на его вопросы вполне практичные ответы-советы:
— Да хоть в больницу для неимущих! Пущай там и долечат найденку. Аль отвези к монахиням, они любят убогих. Богадельня имеется в нашем городе…
— Нет.
И так весомо сказал «нет» Прохор — за столом перестали дышать. А отец салфетку, заложенную за ворот, резко сорвал, в сердцах на стол кинул, уперся обеими руками о столешницу и наконец вперился колючими глазами в старшего сына — до этого ни разу не удостоил Прохора своим властным взглядом.
— Что означает твое «нет»? — вымолвил с натугой Аким Харитонович, находясь на грани взрыва. — Аль я уж и не хозяин в доме своем? Аль не имею прав требовать послушания и покорности от домочадцев? Юная девица живет в доме без моего на то дозволения, а я не моги сказать, что это дурно-с? Соседи уж косо глядят, ехидными вопросами надоедают… — Во гневе он встал с места. — Теперича мое слово слушайте! Опосля Великого поста сыграем свадьбу, дело это решенное, так что, Прохор, найденку пристрой куды хошь! Ничейная девица юных лет не должна жить в нашем доме! Чтоб завтрева духу ея здеся не было!
— Кого с кем поженить надумали? — с нарочитым равнодушием спросил Прохор, прекрасно понимая, что женить вознамерились его.
— Ты женишься на Марии Долговой.
— Вон Федька, — кивнул тот на брата, — пущай и женится на Машке.
— А я за что? — буркнул Федор.
— Молчать! — рявкнул в сторону младшего сына Аким Харитонович. — Я сказал слово свое. Будет по-моему!
И удалился из столовой, закончив обед на первом блюде, заодно испортив аппетит остальному семейству. Даже его вечно голодная сестрица перестала упражнять челюсти, с осуждением поглядывала на обоих племянников и, честно отрабатывая свой хлеб в доме брата, строго сказала:
— Негоже перечить отцу, Прохор.
Тот, вытирая губы салфеткой, бросил в нее недружелюбный взгляд, потом и вовсе вышел из-за стола да направился вон из столовой.
— Прошенька… — плаксиво протянула Гликерия Сазоновна.
— Ах, оставьте, мамаша, — огрызнулся сын.
— Правда, маменька, не трожьте его, — попросил Федор, положив ладонь на кисть руки матери, та благодарно и робко улыбнулась ласковому сыну.
В это же время в комнате найденки Нюшка стояла, припав ухом к щели в дверном проеме. Она нарочно приоткрыла дверь, чтоб послушать — чего это хозяева орут, иногда докладывала найденке:
— Кажись, из-за тебя спор ведут… Эх, слов не разобрать… Но ты виноватая, ты… О-ой, жениться ктой-то будет… Не, а кто? Прошка? Он старшой… Аким Харитонович кричит, слышь?.. Замолкли… Из-за тебя все! Вот откудова только взялася ты?.. Ай!!!
