Артем отметил: он расстроен и вовсе не разыгрывал состояние отчаяния или сожаления, а может, и раскаяния.
— У вас был роман, — сказал Артем утвердительно.
— Был, — закивал он. — Но закончился.
— По чьей инициативе?
— Моей. Вижу, вам интересно — почему…
— Мне нужно знать, — поправил Артем, выделив слово «нужно».
Он не привык доверять людям, попавшим в круг подозреваемых, но этот парень вызывал симпатии. Как будто и причин для симпатий не находилось, но Вениамин каким-то родственным казался, поэтому Артем слушал его участливо, а не с ментовским холодком:
— У нас много общего. Лала не блистала красотой, я тоже не Аполлон, но с ней комфортно было, интересно, она много знала, ласковая, страстная, но… это то, что касалось нас двоих и наедине. Вторая ее сторона постепенно открывалась, сначала я думал, метаморфозы случались под действием неприятностей, мы все иногда выглядим не очень…
— А что собой представляла вторая сторона?
— Цинизм, наглость, презрение к тем, кто ниже статусом или ниже на социальной платформе. Потом Лала настолько креативной старалась слыть, что иногда удивляла непроходимой тупостью.
— А пример? Тупости.
— Ну, для этого надо знать нашу работу…
— Стоп, — перебил Артем. — Работу в медцентре, так?
— Да. В общем, эти две Лалы были несовместимы. Вторую я принять не мог, просто знал, что когда-то первая Лала уйдет, ее полностью заменит вторая, а я жить с этим не смогу. Тогда решил с ней расстаться. Теперь вижу, мне не следовало этого делать.
— В ваших мыслеобразах трудно разобраться, но я понял, что на преступление она могла пойти. А что конкретно делала не так? Есть дела, за которые захотелось бы убить ее?
— Видите ли, центр давно существует, это огромный медицинский комплекс, где по любым вопросам вы можете получить как консультацию, так и лечение. Нарушений там много, иногда они приводят к необратимым последствиям, но никто из пострадавших не брал в руки оружия, и даже в суд обращались единицы. Кстати, проигрывали.
Теперь Артем понял, почему этому парню дали кличку Веник — наивный. Майор улыбнулся и вынужден был разочаровать доктора:
— Понимаю, к чему вы клоните. Но тысячу раз мошенник лез в карман — и все сходило с рук, а на тысячу первый его поймали за руку и отрубили ее.
— Вы не понимаете этой кухни, — усмехнулся с толикой горечи Вениамин. — Я хирург, вы приходите ко мне с жалобами, я говорю, что нужно удалить желчный пузырь. А его не нужно удалять в вашем случае, но я удаляю. Как вы докажете, что вам зря сделана операция? А когда человеку ставят диагноз «рак»? Он лечится в клинике, а за лечение платят астрономические суммы! Вполне себе здоровый человек выкладывает огромные деньги за то, чего у него нет, правда, постепенно заболевает уже от мании. Но попробуйте доказать, что это липа.
— Вы страшные вещи говорите, — ужаснулся Артем. — А Лала?
— Допустим, у нас беременная женщина. В результате исследования выясняется, что ребенок с патологией — даун, олигофрен, иммунное заболевание. Мать убеждают в целесообразности аборта или искусственных родов, если срок большой, которые проводят в клинике на типа высочайшем уровне, стало быть, за большие деньги. Как докажете, что ребенок был нормальным? Если же мать не соглашается и ребенок рождается абсолютно здоровым, тоже никто не идет в прокуратуру. Да-да, никто! Чтобы помочь выявить мошенников. Потому что вроде как незачем, ведь обошлось. Видите, у пострадавших нет компрометирующих фактов. Лала не без азарта все это делала, говорила, что быдлоты должно меньше рождаться. Я слаб, потому не смог там работать, не для этого учился, не к этому стремился. И не смог принять позицию Лалы, стоило представить, что мать моих детей убийца, поэтому расстался с ней.
В это время позвонил Володя, захлебываясь, рассказал, что у него какой-то жуткий диагноз, ему выписали кучу рецептов, направили на обследование…
— Подожди! — рявкнул в трубку Артем, подозревая, что Вовика неплохо обработали в медицинском центре. — Рядом со мной врач, он тебе объяснит… Вениамин, пожалуйста, это мой коллега, я специально его послал в центр, а он, кажется… нет, он помешался.
Вениамин взял трубку, выслушал и принялся разубеждать:
— Не верьте, это развод, банальный развод на деньги. Вы наверняка здоровы, но там умеют внушать…
И так минут пятнадцать. Не помогло! Вениамин посоветовал сделать кардиограмму в другом медицинском учреждении, затем протянул трубку Артему, потом развел руками, мол, извини, я оказался бессилен.
— Ты идиот? — зарычал тот негромко, чтобы не пугать проходивших мимо людей. — Совсем без мозгов?
— Не шуми, я в нашу ведомственную поликлинику сейчас смотаюсь, там проверюсь.
— Попробуй только не прийти в ЗАГС, я тебя… домой не пущу! Поедешь жить к Люське! Вот идиот… Может, его там опоили чем-то?
В сердцах он кинул мобилу на стол, Вениамин посочувствовал:
— Понимаю ваше негодование, но не сердитесь на парня, врачи специальные мастер-классы проходят, где учат, как клиентов — не пациентов, а клиентов — убеждать, что они вот-вот умрут. Лала освоила эту практику на пять с плюсом. Бизнес. Врачи там оказывают услуги, а не лечат.
— Не вижу разницы! Человек идет за услугой лечения, как ни крути, обязаны лечить, а не обманывать. Я эту шарашку уничтожу, — пообещал Артем. — И, пожалуйста, поберегитесь. Отец Лалы человек специфический, бывший бандит, мало ли что ему покажется… Еще начнет с вами сводить счеты.
— Не переживайте, я завтра уезжаю в отпуск. Рано утром.
— Отлично. А мы попытаемся за это время раскрыть убийство.
Они попрощались, как добрые друзья, Артем взглянул на наручные часы… и бегом помчался к машине, ибо времени осталось в обрез! У него же сегодня регистрация, по такому случаю даже в костюм облачился и парился.
Внучка-дочка
— Кто? — спросил хрипловатый женский голос за дощатым забором, который впечатлял своей высотой и казался оборонительным сооружением. — Чего надо?
— Полиция! — громко сказал полицейский. — Открывай, живо!
Заскрипели железные засовы, а внутри двора собаки зашлись бешеным лаем и рвались с цепей. Прошла минута, прежде чем открылась калитка, прорезанная в дощатом заборе, и появилась мордастая, грудастая баба в тесной свитке нараспашку, грубо спросив:
— За каким таким делом? Мы худа никому не делали…
— Уйми собак, — потребовал тот же полицейский.
— Филька! — позвала баба. Из бокового добротного строения для хозяйственных нужд вышел молодой красавец лет двадцати пяти в меховой кацавейке. — Закрой собак, к нам полиция…
Слово «полиция» на всех действует магически, по сути — вызывая страх, тем более когда эта самая полиция нагрянула как снег на голову среди лета, несколько потерялся и Филька:
