— Не стоит недооценивать противника. Покушение на князя было? Было. Опосля наступило затишье, преступник ждал смерти его светлости. Все ждали. Далее к вам некто явился в ночное время — зачем? Внучка и весьма странное заявление сиамского принца… Коль решительно настроены остаться у князя, то мой наказ таков: наблюдайте. Мне докладывайте. И главная заповедь: осторожность. Вам следует переговорить с энтим принцем как можно скорее. Не откладывайте, сударыня, возможно, сиамец не просто приехал погостить к венгру.
* * *
Непокорный сын ходил к Сергею и попросил приютить на несколько дней, пока не подыщет подходящую квартиру, друг, разумеется, не отказал. Прохор вернулся за девушкой, как он и просил, к его возвращению она была готова: свои вещи уложила в кофр и дожидалась у окна. Шубку и шляпку он купил на обратном пути (не идти же ей на мороз в одном платье) и снова не ошибся размером. Прохор собрался сам и — на выход. Эх, мамаша как увидела сына с поклажей, с девкой безродной, одетой для выхода, и сразу в рев:
— Прошенька… Да что же это?.. Да куда ж ты из дома родного?..
— Мамаша, не убивайтесь, я не на войну иду.
Но мать ухватила сына за тулуп, смотрела в родное лицо, запрокинув голову, смотрела преданно и с любовью, которая в эту минуту перемешалась со страданием и отчаянием. О, как она страдала! Ее мир, размеренный, привычный, удобный, разрушала какая-то пигалица с пробитой головой!
— Проша!.. А-а-а, знаю… — протянула она, вдруг догадавшись. — Знаю! Сглазили тебя! Сглазили! Давай сходим к бабке, она пошепчет, и все пройдет…
— Мамаша! — рассмеялся сын. Следом обнял мать, крепко прижав к широкой груди, гладил ее по голове и плечам, уговаривая: — Ну, сами посудите, как глаза, такие махонькие, могут сглазить меня — такого большого?
И ушел! Невесть куда! Гликерия Сазоновна заголосила, благо мужа не было дома, хоть горе можно слезами залить. На рев прибежала Лукерья:
— Газеты несть? Для успокоения?
— Не-е-ет… — выла хозяйка, раскачиваясь из стороны в сторону. — Проша ушел с этой… Бросил нас за ради… у ней даже имени нету! Неужто жить будет с ней без венчания? И пошла ведь за ним! Бесстыжая! Не сказал, куда уходит с найденкой! Позор какой…
— Из-за Машки все. А я ить говорила: не трожьте Прохора, Машка проста и глупа для него, даром что богата.
— Так у ней платьев одних, что барыни носят…
— Тьфу ты, господи! — В сердцах Лушка ударила себя по бедрам. — Вам сколь раз говорить: Прохор Акимович с дурой жить не станет, уж смиритесь.
Да Гликерия Сазоновна согласна с ней, согласна! Однако муж…
Остаток дня Прохор провел в новом доме Сергея у камина, подбрасывая сухие дрова в топку и глядя на огонь. Никто не докучал расспросами, не мешал ему думать, Сергей так и вовсе велел всем ходить на цыпочках. И ведь было над чем поразмыслить бунтовщику, хотя делать это надо было чуток раньше. Прохор отдавал отчет, что связи с семьей теперь оборваны, отец упрется и не пустит на порог дома, отлучит от дела, пока сын не падет на колени, а этому не бывать. С тем и спать лег в гостевой, найденку уложили в комнате рядом.
Утром Прохор веселее смотрел, за завтраком общался, смеялся над шутками, и найденка вышла — первый раз она сидела за общим столом, но это заслуга Настеньки, она сумела подружиться с бессловесной девушкой. После чаепития Сергей пригласил друга в кабинет, толком не обустроенный, дом-то недавно куплен, и откровенно спросил, усевшись за большой письменный стол:
— Чего делать надумал? С Акимом Харитоновичем шутки плохи…
— Знаю.
Плюхнувшись в кресло у стены, Прохор помрачнел, тема не была ему приятной. Да и нелегко пускаться в свой собственный путь, можно заблудиться, а то и споткнуться, лоб расшибить, но за все ответственность уже на тебе самом, ее ни на кого другого не скинешь. Конечно, внезапный поворот несколько пугал, совсем немного, но смятение в душу вносил, и Сергей это почуял:
— Чай сомневаешься?
— Нет. Бунт все одно обеспечил бы отец, заставляя жениться на Долговой. Это ж на всю жизнь с ней… Не-не, ни за что.
— Машка глупа, но девка ладная. Было у тебя чего с ней?
— Не дошло, — хмыкнул Прохор. — Я не дурак, иначе меня с двух сторон прижали б. Ну, не нравится она мне! Не хочу, чтоб по моему дому вторая мамаша ходила с одним интересом — чего повкусней на стол поставить. И Машка такая же. Мамашу люблю, потому что она мамаша, а Долгову не обязан.
— Не ответил ты: делом каким займешься? Без дела-то как?
— Своего капиталу у меня маловато, я ж тайком от отца сколачивал, уйду в третью гильдию на время. А покуда с Елагиным переговорю, он примет. Жаловался как-то, что умных голов не хватает, мою бы ему. Квартиру найду, надолго мы не задержимся.
— С найденкой уйдешь на квартиру? — Интонация Сергея не понравилась Прохору, в ней отчетливо слышались осуждение и недосказанность, но друг поспешил объяснить, что смущало его: — Не об тебе пекусь, о найденке твоей. Кем она будет в глазах людей? Содержанкой? Всякая дрянная баба плевать ей во след станет.
— Ты ведь тоже Настю забрал, когда она осталась одна.
— Ишь ты, припомнил, — рассмеялся Сергей. — Было, да. А нынче Настя моя первейшая помощница в делах, к тому же щебечет без устали, а твоя молчит. Немая, что ль?
— Вовсе не немая, просто говорить не хочет.
— А причина?
— Не знаю… Почему ты называешь ее моей? — озадачился Прохор.
— Ну, на тот шаг, что сподобился ты сделать за-ради молчуньи, можно пойти лишь будучи уверенным, что возьмешь ее за себя.
Вон к чему вел друг! Прохор и глаза вытаращил, и брови взметнул вверх и нижнюю губу оттопырил, вдобавок плечи поднял — такова была его реакция.
— Я и не думал… — наконец вымолвил он, затем ухмыльнулся и улыбнулся, скрестив на груди руки. — Но теперь подумаю. А что? Чай, не хуже тебя! Ты вон взял Настю без приданого и как, пожалел?
— Не-а. Моя Настенька ни лицом, ни умом не обделена, на люди выйти с ней не стыдно, она и разговор поддержит, и вести себя умеет не хуже благородных. Были мы приглашены в собрание на рождественские празднования, так мне купцы наши завидовали, своих-то жен не шибко любят на люди выводить.
— Да, твоя Настя чудо как хороша, — согласился Прохор. — И я завидовал тебе. Белой завистью, доброй.
— Чем-то схожи они — Настя моя и найденка. Среди мещанского сословия много хороших дев, да отсутствие приданого губит их. — Сергей одну-две минуты вглядывался в друга и вдруг: — Слышь, Прохор, может, подумаешь над моим предложением?
— Каким? Кажись, ты ничего не предлагал.
— А со мной давай одно дело ладить? На паях. Чтоб такую голову да знания отдать Елагину… кхе! Аль не друзья мы? Коль капиталу не хватит — добавлю, отдашь, когда в силу войдешь, мне не к спеху. И живи со своей молчуньей у нас, покуда решение не примешь, как быть с ней, так ведь здесь честь ее не замарается, правда, до поры до времени. Места вон сколько, да и денег лишних тебе тратить не надобно. Так как, по рукам?
