— Артем, зачем нам такая большая квартира? Мы ее не потянем! Ребенок родится, все равно он будет с нами, поэтому пока снимем однокомнатную…
— Ты не поняла, я не снял, это наша квартира. Наша собственность. Я взял ее в ипотеку. Не пугайся, для нас, ментов, условия льготные, этот дом и выстроен для сотрудников…
Не договорил, потому что София с визгом повисла на его шее, затем принялась заново бегать по комнатам и восторгаться пространством, жуткими обоями, висящими лампочками и остальной неземной красотой.
— Я успел только диван купить и электрический чайник. Ну что, посмотрела? Довольна? Поехали к Вовке…
— Нет-нет-нет, мы будем с сегодняшнего дня жить здесь.
— София, у нас ни стола, ни плиты, ни стульев…
— Переживем. Ванна с унитазом есть, раковина тоже, чайник… остальное купим. Супермаркет поблизости есть?
— Конечно, это же центральный район…
— Боже, какое счастье! Идем. Купим необходимое, а завтра… Тебе некогда, у тебя убийства, я сама по магазинам… Главное, кухню и ванную оборудовать! У меня как раз скопилась хорошая сумма от книжек…
София осталась довольна и районом, шла к супермаркету и перечисляла, что следует в первую очередь купить, но Артем вспомнил ее совет:
— Почему ты считаешь, что охранников нужно прокачать? Левин заверял, они все были накачаны транквилизаторами и крепко спали.
— Ты плохо слышал, я же говорила, что кого-то из них могли перекупить, и тогда объяснимо, почему убийца стал невидимкой, ему не нужно убегать. А с транквилизаторами… не знаю, подумать надо, как можно провернуть фокус… Ну, посуди сам, надо точно знать, уснули охранники или нет, чтобы безбоязненно проникнуть к Амирану в дом.
— Согласен. Ну и?..
— Ты начальник? Вот и думай. А я думать могу сейчас о салфетках, чашечках, тарелочках, занавесках… Скорей бы завтра наступило. Кстати! Мне в связи с бракосочетанием положен отпуск, если не ошибаюсь, трехдневный. Я думаю, за три дня вполне справлюсь с магазинами.
— Я женился на мешочнице, — пошутил Артем.
— Терпи. Я научилась у бывшего — развода не дам.
Да, сегодня и ближайшие несколько дней будет не до романа, в сущности, она уже утвердила дальнейшее развитие сюжета, осталось написать…
Ее отец и мать
В гостиную вбежала Виола и застопорилась, от неловкости потупившись, вся разгоряченная, румяная, сияющая, немного всклокоченная. Чаннаронг обратился к Марго по-французски:
— Заставьте ее что-нибудь сыграть. Я прошу вас, мадам.
Марго не успела перестроиться. Она так долго готовилась к встрече с принцем, выстраивала диалоги на все лады, злилась и отчаивалась, что теперь любой сбой выполняла машинально. Потому и принялась исполнять его просьбу, живо встав из-за рояля, сказала девушке:
— Княжна, вы забежали сюда, чтобы поиграть на рояле?
— Нет-нет-нет… — ответила Виола, краснея. — Я так… Простите.
Девушка хотела уйти, графиня задержала ее:
— Стойте! Но зачем-то вы все же зашли сюда?
— Я… хотела посидеть без всех. Все так ново… так много…
Подлетев к девушке, Марго обняла ее за плечи и повела к роялю:
— Как я вас понимаю, дорогая. Столько впечатлений… А вы сыграйте нам что-нибудь! Музыка уравновешивает эмоции.
— Не-не, не могу… — отказывалась та.
— Садитесь, садитесь, милая! Я знаю, что говорю. Играйте, а мы с принцем Чаннаронгом послушаем вашу душу, ведь музыку творит не человек, а его душа.
Ей удалось усадить девушку, но та, глядя на клавиши, зарделась до корней волос, вскочила и выпалила:
— Я не умею! Не учили меня… Простите.
И убежала. Марго повернулась к Чаннаронгу с немым вопросом, мол, что вы хотели мне показать, заставляя играть бывшую узницу деревянной избушки? Однако хладнокровие у этого человека завидное! После разоблачения прошла всего минута, а он уже в абсолютном покое и вдруг произнес по-русски:
— Как видите, играть она не умеет.
Так! Теперь Марго не занимала Виола ни с какого боку:
— Я жду объяснений, ваше высочество.
— Едемте к Медьери, он ждет нас в своем экипаже у ворот.
Чаннаронг что-то сказал сыну, Пакпао слез со стула и пошел к выходу, за ним и принц зашагал, но у дверей задержался, повернувшись к Марго. А она с места не в состоянии была двинуться, история приобрела какой-то непонятный разворот, нет, у Марго в прямом смысле голова шла кругом!
— Что же вы, сударыня? — мягко сказал Чаннаронг по-французски, ведь за дверью могли оказаться длинные уши. — Надеюсь, вы не боитесь Иштвана?
— Разумеется, — стремительно пошла на него Марго.
Ха! Невзор и Лавр тут как тут! Это что — случайность? Снова? Одеваясь, она успела шепнуть Анфисе, что подаст знак, если ей организовали похищение. Горничной надо лишь следить за каретой в окно, в случае беды сразу бежать к Зыбину. Однако навстречу ей из экипажа вышел Медьери, помогая сесть в карету, начал с раздражающих в данной ситуации любезностей:
— Сударыня, я рад видеть вас и почту за честь… О, простите, вы не любите, когда я радуюсь вам.
— Вы злопамятны, — фыркнула Марго, забираясь в экипаж. Когда тронулись с места, она не преминула спросить, глядя то на одного, то на другого, мужчины сидели напротив: — Господа, что происходит? Я немедля желаю знать! Немедля!
— М-да, — вздохнул Медьери, — вас отличает нетерпение.
— Зато вас отличает… Вы нечестны по отношению ко мне.
— В гневе вы прекрасны, — улыбался венгр, зля Марго.
— Не будем мучить ее сиятельство, — сказал Чаннаронг, теперь он перешел на русский язык. — Вы пропустили один момент, Маргарита Аристарховна, когда слушали отчет о поездке господина Кирсанова.
— Я? — изумилась она, считая себя сверхвнимательной.
— Он обмолвился, что Виоле наняли гувернантку, она воспитывала девочку несколько лет.
— Ну, да… помню… И что?
— Что же это за гувернантка, не научившая девицу французскому языку, а также играть на фортепьяно? В конце концов, и русский письменный у этой Виолы страдает, пишет она, как ребенок, только что начавший осваивать грамоту. Надеюсь, вы удовлетворены моим ответом?
Боже, он же прав! Тысячу раз прав. Его довод серьезнейший, в обязанности гувернантки помимо основных (базовых) знаний входит обучение ребенка на фортепьяно и языкам, этикету, истории живописи и литературы, но…
— Почему же вы не изобличили Виолу, например, сегодня? — пришел в голову Марго логичный вопрос.
— Девушка, назвавшаяся Виолой, слишком глупа, чтобы самой ввязаться в преступное предприятие, — сказал Чаннаронг. — Ее кто-то надоумил, научил, она сообщница, а не главное лицо. Мне нужен глава подлости.
