— Почему испортили? Это их работа, они ее любят не меньше, чем тебя и меня. Но если поставишь Вовку перед выбором… лучше не делай этого. Посидим вдвоем, наливай себе мартини, а я воды минеральной выпью.
Через десять минут захмелевшая и повеселевшая Люся, отчего-то смущаясь, сказала фразу, обрадовавшую Софию:
— Я, кажется, поняла… Я попробую сама переделаться.
Тем временем Артем с Володей стояли неподалеку от стекляшки, которая просматривалась насквозь. Снаружи сумерки, им даже прятаться не пришлось за стриженые кусты, а внутри кафе светло, празднично.
— Будем задерживать? — спросил Миша. Артем отрицательно покачал головой. — Почему? Мне уже все понятно. Улики налицо.
— Это пока не улики, — сказал Артем. — Но теперь мы знаем, где их искать и как. Вовка, подберись к стекляшке поближе и сними на камеру, что получится, то и будет, парни очистят кадры, насколько это возможно. Только фотки не делай, вспышки нам всю малину испортят. Ну? Дуй туда.
Володя нагло двинул к стекляшке, совсем не таясь, и снимал на камеру смартфона минут пять…
А София, чтобы занять гостью, читала ей свой роман.
Все готово для принятия яда
К ужину Маргарита Аристарховна оделась чуть наряднее, чем обычно, но не столь нарядно, как на бал. Медьери обещал узкий круг — семейство старого князя во главе с ним, Виола с друзьями, она и родные венгра. Однако еще поднимаясь по лестнице и видя повсюду лакеев, Марго отметила, что многовато стало у Иштвана дворни, он расточителен без меры. А когда в парадной зале, где собрались немногочисленные гости, увидела Зыбина с Кирсановым…
— Виссарион Фомич, — подошла к нему Марго, — вы ли это? Ой, что-то вы затеяли… а мне ничего не сказали! Вот возьму и обижусь на вас.
— Полноте, сударыня. — Он взял ручку графини, приложился к ней губами и приветливо улыбнулся. — Вам ли попрекать меня? О, его светлость…
Повезло же Зыбину увильнуть от объяснений — в залу вошел князь Соколинский в парадных одеждах, и, конечно, не к родственникам он направился, а к Марго с Виссарионом Фомичом. Следов умирания на его лице близко не было, напротив, он прекрасно выглядел для своего возраста. Князь поздоровался, отер платком шею и огляделся.
— Вы кого ищете, крестный? — поинтересовалась Марго.
— Мне обещали представить настоящую внучку, — заворчал тот, состроив кислую мину. — Не вижу похожей…
— Но вас еще что-то смущает? — догадалась графиня.
— Я плохо знаком с хозяином! Моя светлость в неловкости.
— Ах, боже мой, — рассмеялась Марго. — Так ведь не было выхода, Виола ни за что не пришла бы в ваш дом, крестный, она боится, что вы запрете ее в тюрьме, как сделала мать. Мне пришлось употребить все свое красноречие, дабы убедить ее, что напрасно она опасается. А месье Медьери нисколько не хотел вас принизить, когда мы решили, что в его доме будет уместно устроить встречу.
— Вовсе неуместно… — начал было брюзжать князь, но крестница его не слушала, она перевела взгляд за его спину и слегка улыбнулась.
Гаврила Платонович оглянулся, однако ничего не заметил особенного, кроме того, что родни полно, которая ему дома надоела. Никого венгр не забыл, даже третью воду на киселе позвал, фланировала орда родственников по богатой зале, лепетала глупости, явно завидуя венгру — такова их лживая натура, рассуждал он про себя. Но были здесь и незнакомые лица — много мужчин, одетых во фраки и без дам. Или, к примеру, четверо молодых людей, довольно просто одетых, стояли у стены возле входа, судя по всему, им тоже, как и князю, было неловко. Среди них две юные девицы, и Гаврила Платонович начал бы гадать, кто из них его внучка, да только на глаза попались еще три девушки — одна была сестрой венгра, которую он никогда не видел. Девицы спутали все карты: поди теперь догадайся, кто из пяти дев Виола; старый князь не стал напрягаться, а искал, куда бы ему присесть. Лакеи разносили шампанское, поднесли и им, все четверо отказались.
— Уж лучше мы дома… — проговорил тихо Сергей. — А то вдруг нарушим этикет этих господ.
Ввиду своего положения Настя набросила на плечи огромную кружевную шаль, чтобы скрыть изменения в фигуре, от волнения ей стало жарко, она то и дело вытирала бисерины пота со лба. Рядом стояли стулья с резными спинками и мягкими сиденьями, но присесть на них она не решалась, пока не пришел лакей и не принес два стула для нее и подруги. Виола никогда не видела такого количества людей, никогда не бывала в огромном и красивом доме, все это ее пугало, потому она крепко держала руку Прохора.
— Господа! — взял на себя внимание Медьери.
Он появился неожиданно в конце залы, с ним и Чаннаронг в неизменном костюме индийского раджи, а позади сиамского принца сидела на канапе Пакпао, но вряд ли в ней узнали недавнего юношу. Она оделась в одежды ярко-зеленого цвета с золотым тиснением и широкой каймой по низу узкой юбки, открывающей щиколотки. Из такой же ткани узкий шарф обвивал ее руки и одним концом свисал через обнаженное плечо. Черные волосы были убраны в незамысловатую прическу, их украшали цветы явно из оранжереи венгра, но главное — босые ноги, обутые в сандалии — ай, ай, это просто неприлично, чуть ли не разврат.
— Господа! — повторил венгр. — Хочу еще раз вам представить принца Чаннаронга, прибывшего из Сиама вместе с женой — принцессой Пакпао.
— Нам аплодировать? — шепнул на ухо Марго Гектор.
Слегка отклонившись в сторону, она взглянула назад и приложила палец к губам, сказав шепотом:
— Поберегите ладони, главный сюрприз впереди.
— Какая же она принцесса? — глядя в лорнет, произнесла княгиня Натали. — Это же калмычка.
— О, мадам, у вас завидные познания в азиатах, — бросил ей Гектор, конечно, с иронией, которую не все понимали. — Лично мне не по зубам видеть различия.
Тем временем Медьери продолжал шокировать:
— Мы пригласили вас, чтобы представить дочь принца Чаннаронга княжну Виолу Мироновну Колинскую.
Наступила тишина. Все (имеется в виду многочисленное княжеское семейство) напрягли мозг, чтобы сообразить, как у принца из страны, которая находится где-то на Луне, а то и дальше Солнечной системы, могла появиться здесь дочь. И снова Гектор мешал своим скептицизмом:
— Недавно некая Акулина уже назвалась внучкой.
— Пережили одну, переживем и другую, — сказала веское слово княгиня Натали. Сынок Ардальон (не пришей кобыле рукав) попытался урезонить ее:
— Матушка, что вы такое говорите? Люди кругом…
— Молчи уж, дурак, — проскрипела она.
Не стеснялась матушка в выражениях, иной раз демонстрируя совершенно непростительную высокой особе невоспитанность и бестактность, но ей же все можно — она княгиня, правда, без гроша в кармане. Марго, чтобы не слышать какое-то время шипение, решила открыть им глаза:
— Вы еще не поняли, что принц Чаннаронг — это… не кто иной, как сын Гаврилы Платоновича? Да, да, это Мирон. И поверьте, он знает, кто его дочь.
