— Слушай, Алексей, — обратился к Китову Беседин, — я хотел завтра сойти с корабля и улететь домой, но передумал. Появились некоторые обстоятельства. — Он покосился на Галину Анатольевну, но та и глазом не повела, невозмутимо отправив в рот жирненькую маслину и отхлебнув розового вина из стоящего перед ней бокала. — Ты вроде хотел показать мне какой-то бизнес-проект. Не против сегодня после ужина поработать, а то у меня уже мозги начали плесневеть от вынужденного безделья?
Китов вскочил со стула, уронив салфетку. Наклонился, чтобы поднять, на пол со звоном полетела вилка, а следом за ней и хлебная корзинка. Движения бизнесмена были суетливыми и хаотичными, как будто он хотел, но не мог сдержать внезапно охватившую его радость.
— Конечно, Аркадий! Конечно, я готов поработать! Я всегда готов поработать! Тем более с вами, Аркадий. В моей каюте или в вашей?
— Стар я уже по чужим каютам шастать. Да у меня и удобнее. Единственный люкс все-таки. — Беседин усмехнулся, краем глаза покосился на Полину, дернул углом рта. — Ну и лады, если ты не против, сразу после ужина и начнем.
Марьяна внимательно слушала все эти разговоры, как губка впитывая информацию. Она и сама не знала, зачем это делает, что может быть важного в обыденных, ничего не значащих вещах. Внезапно она ощутила, что и сама стала объектом пристального внимания. Неотрывный внимательный взгляд жег ей щеку. Она повернулась и уставилась прямо в угольно-серые глаза капитана «Посейдона». Олег смотрел пристально, чуть насмешливо, но, впрочем, по-доброму.
— Что? — спросила Марьяна сухо. В последнее время ей не нравилось, когда ее рассматривали мужчины. Мужчинам она не доверяла. — Что вы на меня уставились? На мне ведь узоров нету и цветы не растут.
— Оу, несмотря на ваш юный возраст, вы смотрите старую добрую советскую классику? — Теперь насмешка звучала уже и в голосе, тягучем, чуть ленивом, бархатном. Этот человек говорил, как по голове гладил. Он чуть понизил голос, чтобы их не слышали окружающие: — А смотрю я внимательно, потому что вы очень забавно играете в детектива, дорогая моя союзница. Если хотите продвинуться в расследовании, следите за вашим лицом, а то на нем открыто читается вся заинтересованность, которую вы испытываете.
Марьяна вспыхнула. Ну почему, почему этот человек отчитывает ее как девчонку?! Она давно уже вышла из этого возраста! Она — успешный менеджер, правая рука директора крупного завода. Да она решает такие вопросы и общается с людьми такого ранга, что этому моряку с заштатной посудины даже и не снилось. Да она… да он… Марьяна пыхтела, как закипающий самовар, даже не замечая этого. Галина Анатольевна мягко похлопала ее по руке, призывая к самообладанию. Да что ж за напасть — губы пожилой дамы тоже кривила легкая усмешка. Сговорились они, что ли?
— Прошу прощения. — Марьяна отодвинула тарелку, преувеличенно аккуратно сложила белоснежную салфетку и встала. — Я хочу навестить Ирину. Мне не нравится, что она пропустила ужин после всего того, что сказала мне сегодня утром.
Она вышла из кают-компании и спустилась на палубу ниже, перед тем как войти в дверь, ведущую к каютам, немного постояла, схватившись на поручни и подставив лицо освежающим брызгам. «Посейдон» шел на вполне приличной скорости, и Марьяна внезапно вспомнила, что сегодня они вообще не останавливались, даже ради обещанного программой круиза купания с яхты в открытом море. Какое уж тут купание, когда труп на борту!
Марьяне внезапно стало так жалко Маргариту, одиноко лежащую в своей каюте, что на глаза у нее навернулись слезы. Да, эта женщина была очень неприятной. Самовлюбленной, нетактичной, эгоистичной, готовой на все ради прибыли и собственных удовольствий, но такой ужасной смерти она не заслужила.
Чьи-то крепкие ладони легли Марьяне на плечи, а затем прямо перед ее лицом появился ослепительно-белый носовой платок. Марьяна взяла его и непонимающе обернулась. За ней стоял Олег.
— Простите, я вовсе не хотел вас обидеть, — сейчас его голос звучал еще мягче, еще бархатистее. — Хотите, я извинюсь?
— Да за что же вам извиняться? — изумилась Марьяна. — И с чего вы взяли, что вы меня обидели?
— Но вы же плачете?
— А, это, нет… Вы тут ни при чем.
Он отступил на шаг, в его глазах появилась непонятная Марьяне боль, как будто теперь она нечаянно его обидела.
— Мне просто стало внезапно так жаль Маргариту, — поспешно сказала Марьяна, словно стремясь смягчить смысл сказанного. — Здесь, на палубе, так хорошо. Ветер, море, брызги… «Посейдон» продолжает нестись по волнам, мы продолжаем есть, разговаривать, спать, смеяться, грустить. А для Риты все кончилось, и даже если она перед кем-то виновата, то все равно — это несправедливо и нечестно. Понимаете?
Теперь в глазах капитана читалось изумление, как будто он не ожидал от Марьяны ни таких мыслей, ни подобной чувствительности.
— В жизни вообще не много честности и справедливости, — негромко сказал он.
— И как с этим жить? — так же тихо спросила Марьяна.
По ее пристальному взгляду он понял, что заданный ею вопрос касается не только совершенного на яхте убийства. Эта необычная девушка, совсем молодая и очень красивая, но имеющая глаза много повидавшей старушки, спрашивала о чем-то глубинном и очень личном. Ей был так, очевидно, важен ответ, что Олег вложил в свои слова всю серьезность, на которую был способен:
— Сначала к этому трудно привыкнуть, я согласен. И каждый раз, когда ты с этим сталкиваешься, ты испытываешь боль, много боли. И начинает казаться, что в жизни нет смысла, раз она так жестока и несправедлива. Но это ошибочное суждение. Просто рано или поздно ты понимаешь, что в любой ситуации ты сам, только ты, должен поступать честно и справедливо. Когда тебе не в чем упрекнуть себя, остальное начинает казаться не таким уж и страшным.
— А если мне есть в чем себя упрекнуть? — спросила она напряженным шепотом. — Тогда как?
— Нам всем есть в чем себя упрекнуть. — Олег протянул руку с платком, который она так и не взяла, и легко промокнул сбежавшую по ее щеке слезинку. — Но это нормально. Мы же всего-навсего люди. И это означает лишь то, что в следующий раз мы попытаемся снова.
— Что попытаемся? — Голос девушки звучал слабо.
— Поступить по чести и справедливости, — без улыбки ответил Олег.
В глазах ее что-то мелькнуло, как будто она ждала совсем другого ответа. У Веденеева возникло чувство, что он только что провалил какой-то непонятный, но очень важный экзамен.
— Вы хотели проведать Ирину? — спросил он и спрятал ненужный платок в карман. — Давайте сходим вместе. В конце концов с ней действительно нужно поговорить.
— Пойдемте, — легко согласилась Марьяна. — Правда, мне казалось, что у вас болит голова. Вы уверены, что хотите поговорить с Ириной именно сейчас?
— Откуда вы знаете? — Изумление в голосе капитана было таким неподдельным, что Марьяна легонько рассмеялась. — Ну, что у меня болит голова. Вы что, экстрасенс?
