— Нет, просто вы морщились от слишком громких звуков и прикрывали глаза, чтобы их не резал свет, — пояснила она. — У моего начальника бывают мигрени, поэтому я хорошо знаю симптомы. Если хотите, я дам вам лекарство.
— Надеюсь, не из вашей переносной аптечки, — попытался пошутить Олег, но, наткнувшись на ее укоризненный взгляд, виновато замолк. — Простите. Давайте сходим к Ирине, а потом я с благодарностью соглашусь на таблетку. Голова у меня действительно болит.
Они зашли в коридор, в молчании дошли до каюты номер девятнадцать, которую занимала Ирина, и прислушались. За дверью негромко работал телевизор и слышались легкие шаги. Веденеев поднял руку и постучал.
— Кто? — отрывисто спросили из-за двери.
— Ирина, это капитан «Посейдона». Нам нужно поговорить. Не бойтесь, я не один, вместе со мной Марьяна, девушка, с которой вы разговаривали сегодня утром. Впустите нас, пожалуйста.
— Позже, — ответила Ирина. — Я не могу сейчас.
Голос ее звучал глухо, как будто она только что плакала.
— Ирина, вы не пришли на ужин, и мы волновались, — вступила в разговор Марьяна. — У вас все в порядке?
— В полном, — отрезала женщина. — У меня просто болит голова. Давление поднялось. Давайте поговорим завтра.
Марьяне явно не нравилось происходящее, и по лицу Олега она видела, что он думает о том же самом. Мало ли до утра воды утечет… Впрочем, настаивать было бессмысленно.
— Что ж такое сегодня, — с досадой сказала Марьяна, когда они отошли от двери, — у вас болит голова, у Иды болит голова, у Ирины тоже… Погода, что ли…
— Если хотите, я посмотрю метеосводку, — с готовностью отозвался Олег.
— Нет, зачем это мне? — пожала плечами Марьяна. — Пойдемте, я дам вам лекарство. Моя каюта напротив.
Она сделала шаг, вставила ключ в замок, легко повернув, открыла дверь и шагнула за порог. Веденеев остался неуклюже топтаться в коридоре.
— Эй, вы где? — позвала Марьяна, зажигая в каюте свет. — Заходите же, я вас, честное слово, не съем.
— Я не имею права заходить в каюты пассажиров-дам, — проговорил Веденеев, не переступая порога, — это запрещено внутренними правилами. И если честно, их соблюдение много раз спасало мою карьеру и репутацию.
Он отчетливо услышал, как она фыркнула, и отчего-то почувствовал себя полным болваном. Марьяна показалась на пороге, протянула блестящую конвалютку с какими-то таблетками.
— Возьмите целую упаковку, чтобы было видно, что именно вы принимаете, — сказала она, блестя глазами. — В нынешней ситуации такая предосторожность вовсе не лишняя. И можете быть уверены, я не собираюсь вас травить. И да, портить вашу карьеру и репутацию тоже вовсе не входит в мои планы.
«А что входит?» — хотел спросить Веденеев, но не успел, потому что Марьяна мягко закрыла дверь перед самым его носом.
* * *
Утро шестого дня путешествия казалось проснувшейся Марьяне чудесным. Из открытого иллюминатора тянуло морской свежестью, заглядывавшее в него солнце укутывало каюту в мягкий уютный флер, отчего-то розовый. Марьяна встала на цыпочки и выглянула наружу. Да, розоватый оттенок воздуху придавал недавно начавшийся рассвет. Солнце вставало над морем, и эта картина была так прекрасна, что дух захватывало. Марьяне захотелось рассмотреть ее повнимательнее.
Было еще совсем рано, начало шестого, поэтому Марьяна натянула махровый халат поверх пижамы, собрала волосы в хвостик и поспешила на палубу, особо не заботясь, что ее могут увидеть. Соленый воздух ударил ей в ноздри, мелкие осколки брызг попали на лицо, заставив блаженно зажмуриться. Все-таки море было одним из лучших изобретений бога, и в который уже раз Марьяна в душе сказала ему спасибо.
Внезапно она испытала острый укол сожаления, что не может разделить окружающую ее красоту с кем-нибудь еще. Наслаждаться прелестью этого утра одной было слишком эгоистично, но не будить же людей только из-за того, что у нее, Марьяны Королевой, возникло такое странное романтическое настроение. Она вдруг вспомнила Гордона и впервые за многие месяцы не испытала боли. «Гордон», — произнесла она тихонько, словно пробуя дорогое для нее имя на вкус. Прислушалась к себе, удивляясь царящему в душе спокойствию. «Гордо-он», — позвала она чуть погромче и снова замолчала, ловя отзвуки бродящего по закоулкам тела эха.
— Вы кого-то потеряли?
Марьяна подпрыгнула на месте, чуть было не потеряла равновесие и не упала. Удержала ее крепкая рука, подхватившая под локоть. Марьяна перевела глаза с крепких, длинных, очень красивых мужских пальцев на лицо их владельца. Так и есть, Олег, капитан этой проклятой, то есть чудесной, разумеется, чудесной посудины. Марьяна вспомнила, как только что звала Гордона, и мучительно покраснела. Нет, ну почему она в последнее время постоянно попадает в дурацкие ситуации перед этим человеком?!
— Нет, я никого не потеряла, — вежливо сказала она, — это считалка такая… Я просто дурачусь.
— Ммм, — непонятно промычал Олег, то ли смеясь, то ли подбодряя. — Что ж вам не спится?
— Шторку на иллюминаторе не закрыла, поэтому меня солнце разбудило. А тут такая красота, что грех в каюте сидеть. Вот я и вышла. Тихо так, спокойно, словно в мире нет никаких неприятностей, никакого зла и никакой боли…
Черт, в ее планы вовсе не входило быть столь откровенной и делиться своими проблемами с посторонним человеком. Мужчиной! Чуткие внутренние датчики улавливали опасность, вопили, как сумасшедшие, мигали разноцветными лампочками. Марьяна спохватилась и замолчала.
— Не буду обременять вас своим обществом, тем более что мне пора сменить Валентина у штурвала. Если вам нужна компания, то Галина Анатольевна уже встала. Мы даже успели провести небольшое экспресс-совещание.
Он ушел, оставив у Марьяны ощущение тягостного недоумения. Почему-то с самой первой встречи с Олегом Веденеевым Марьяна чувствовала его каждый раз, как видела этого человека. Что-то магическое было в нем. Что-то загадочное… Мужественность и решительность сопровождались каким-то детским, чуть обиженным выражением глаз, и в глубине души Марьяне было ужасно любопытно, кто именно его обидел.
«Сейчас ты в своих рассуждениях дойдешь до того, что тебе хочется его утешить», — сердито сказала она самой себе и решительно сбежала по лестнице на нижнюю палубу. Утро внезапно потеряло значительную часть своей прелести, и Марьяне срочно требовалось оказаться рядом с Галиной Анатольевной, лишь бы не оставаться наедине с собой и своими мыслями.
В коридоре нижней палубы было тихо и немного сумрачно. Ковролин заглушал шаги, и Марьяне казалось, что она крадется, хотя прятаться ей было совершенно не от кого. В каюте номер шесть приоткрылась дверь, оттуда тенью выскользнул матрос Илья, широкоплечий, разбитной парень, убиравший каюты и драивший палубу большую часть дня. Его белая рубашка, обязательная к носке всей командой, была расстегнута и не заправлена в штаны. На Марьяну он посмотрел с неудовольствием и застыл рядом со входом в каюту, словно преграждая ей вход.
