«Молчи, — подумала я, — заклинаю тебя. Молчи, Сарр».
Одного взгляда на него хватило, чтобы он понял: пальцы, сжатые в кулаки, дрогнули и расслабились. Только ноздри едва уловимо раздувались, выдавая ярость и напряжение.
— Ты ослушалась моего приказа, девочка.
Голос Даармархского, сильный и яростный, прокатился над всеми, вжимая в землю.
— Я всего лишь желала сохранить свободу, — произнесла я.
— Твоя свобода отныне принадлежит мне. И не тебе ею распоряжаться. — Он перевел взгляд на брата. — Подойди.
Я почувствовала, как позвоночник охватывает огненный вихрь. Несмотря на запертый огонь, несмотря на то, что пламя внутри себя я чувствовать не могла, сейчас словно окунулась в костер. Дыхание перехватило.
— Нет! — вырвалось у меня. — Это я предложила побег, я хотела увести его из лагеря, я…
— Ты действительно совершила ошибку. — Иртхан даже на меня не взглянул. — И за нее ответишь сполна.
Как во сне я смотрела на побледневшего еще сильнее Сарра. Он решительно направился к Даармархскому и остановился в двух шагах от него.
— Ты готов ответить за поступок своей сестры? — Удивительно холодный голос для мужчины, в котором живет сокрушительное пламя.
— Готов, — спокойно ответил Сарр. Только плотно сжатые губы выдавали его напряжение.
— Преклони колени.
Нет. Нет. Нет-нет-нет, пожалуйста, нет.
Даармархский определенно знал, что делает, когда говорил, что за свою ошибку я отвечу сполна. Сердце колотилось как сумасшедшее, когда я бросилась к нему, закрывая Сарра собой.
— Пожалуйста, — прошептала, с трудом сдерживая охватившие меня чувства, глядя ему в глаза. — Пожалуйста, я приму любое наказание…
— Ты еще не поняла? — произнес Даармархский. — Это твое наказание, девочка. Будешь препираться — сделаешь только хуже. Отойди.
— Отойди, Теа, — глухим эхом отозвался из-за спины Сарр. — Пожалуйста. Отойди.
Именно это и отрезвило.
Медленно, чувствуя странную дрожь во всем теле, я отступила. Сарр оглянулся на меня, а потом опустился на колени, и у меня потемнело перед глазами. Ноги стали слабыми, тело тяжелым, особенно когда с пальцев Даармархского сорвался огонь, впиваясь в шею моего брата пламенной вязью таэрран. На миг в памяти вспыхнула совсем другая картина: помост на площади, где мы частенько прогуливались с мамой перед сном. Залитые ослепительным дневным светом камни и многоликая толпа в противовес закатному солнцу и уютной тишине. Я поднималась по ступенькам, где на переносном троне меня уже дожидался Горрхат.
Несколько шагов, резкий тычок в спину — и я падаю к его ногам. Падаю на колени, потому что руки связаны за спиной, вывернуты до боли, и это большее, на что меня хватает. Ненавистное лицо оказывается близко, толпа ревет, а с губ Горрхата срывается шипение:
— Не захотела стать женой — будешь моей подстилкой, Теарин. Пока не надоешь…
Пламя предателя впивается в кожу, плавит дыхание, запирая бушующий внутри огонь. Я чувствую, как в груди затихают отголоски родной силы, ставшей моей сутью пять лет назад. Таэрран уже охватил шею, но с губ все равно срывается рычание, я бросаюсь вперед и впиваюсь в волосатую ладонь зубами. Кожа рвется, во рту солоно, вопль Горрхата оглашает площадь, а следом за ним — чей-то крик из толпы:
— На плаху этого урода!
За спиной поднимается шум. Пощечина обжигает щеку и выбивает искры из глаз, я падаю на спину, выплевываю кусок мяса и кожи. Кровь течет по его руке, заливая белые с золотом одежды правителя Ильерры, которые ему не принадлежат.
— Ты сгниешь заживо, дрянь! — шипит Горрхат, прижимая пострадавшую руку к груди.
Хаальварны, некогда присягавшие на верность моему отцу, утихомиривают взбесившуюся толпу, а я смотрю в бескрайнее, раскинувшееся надо мной небо.
«Когда-нибудь я вернусь, — думаю я. — Когда-нибудь ты ответишь за все, что сделал».
Это проносится перед глазами так ярко, так быстро и так остро, что, глядя на застывшего у ног Даармархского брата, я первые несколько секунд пытаюсь понять, что случилось. Пламенеющий на шее Сарра узор впивается в мое сердце, оборачиваясь вокруг него огненными лентами.
Снять таэрран может только тот, кто ее нанес. Мою — Горрхат. Сарра — дракон, что сейчас возвышается над притихшим лагерем. Я смотрю на него, и дыхание понемногу возвращается. Пусть рывками, глоточками едва остывшего от жары воздуха, плавящегося от взгляда Даармархского, но все-таки возвращается. Меня трясет, и лишь одна мысль заставляет оставаться на месте.
Сарр.
Если я сейчас что-нибудь сделаю, Сарр останется в таэрран на всю жизнь. Его огонь никогда не проснется.
Нет, я не могу этого допустить.
Поэтому, когда Даармархский смотрит на меня, покорно опускаю взгляд.
Можно запереть огонь, но погасить пламя нельзя. Пока есть воздух, пока я дышу, я буду гореть. А значит…
Ты ответишь за все, что сделал.
Бескрайняя Даармархская пустошь раскинулась на все четыре стороны Огненных земель. Разбитая только ньязирсами
[8] между городами, некогда разобщенными и принадлежащими разным государствам (небольшим, как Ильерра), ныне объединенными под властью Даармархского.
Ильерра сохранила независимость из-за удаленности от основных транспортных путей (она лежит за Восточной горной грядой) и потому, что никакими особыми ресурсами не располагает. Казна государства держится на торговле тканями и зерновыми, поля которых расположены в долинах. Точнее, так было при моем отце, сейчас Горрхат поставляет на рынки украшения из драконьих клыков, кости и закаленную чешую. Ильерру сотрясают налеты, но она держится, потому что Горрхат силен. Как ни жутко это признавать, его сила действительно велика из-за крови драконов, которую он вливает себе постоянно. По огню с ним может сравниться разве что Даармархский.
Ненавижу.
Ненавижу обоих.
Запрокинув голову, привалилась к борту повозки, глядя на усыпанное звездами небо. Мы выехали той же ночью, что, по сути, разумно. Для тех, кто путешествует под землей, время не имеет значения, для тех, кто на поверхности (только иртхан с силой Даармархского способен на такое решиться), ночь — единственная возможность передвигаться в этих краях. Днем раскаленная под солнцем земля сотворит то же, что и разъяренный дракон: медленно поджарит.
— Теа. — Сарр едва касается моей руки. — Если бы я знал, чем все закончится, поступил бы так же.
Мне не хочется, но я улыбаюсь:
— Знаю.
— Если бы не Наррз… — Брат сжимает кулаки. — Чтоб его наблы сожрали!
