Не работа, а дерь…
Гелла отступила от зеркала, и я залипла.
Наверное, в прошлом, в те времена, когда иртханы оборачивались драконами, когда вздумается, Теарин Ильеррская была…
Именно такой.
Ничего общего с женщиной, отражающейся в зеркалах, у Танни Ладэ не было.
Длинные блестящие волосы, в которые вплетена золотая нить, перехваченные ею же. Лиф с плотными бретелями, подчеркивающий грудь, и шаровары, шлейф, опаленный огненным узором, словно перетекающим с него на кожу и впитывающимся в нее, раскаляющим, как отражение запертого внутри Ильеррской огня. Мое лицо больше не было моим: губы стали полнее, брови — темнее и четче, глаза — выразительнее. Да что там, благодаря умелым рукам Геллы у них даже разрез изменился. Я понимала, что это всего лишь видимость, но не могла отвести от зеркала взгляд.
Так бы и стояла, наверное, если бы в гримерную не шагнул Рихт.
— Надеюсь, вам пригодился мой планшет, — произнес он.
А потом увидел меня и замер.
Мужчины смотрели на меня по-разному (по большей части сквозь или с интересом в стиле «детка, я вижу, что ты не прочь перепихнуться по-быстрому»). Конечно, были и такие, как Лэрг, и много других, но никогда раньше на меня не смотрели так. Взглядом, скользящим по коже с предвкушением желанного прикосновения.
Восхищенно.
Горячо.
Откровенно.
Впрочем, подозреваю, что я и сама пялилась на Рихта примерно так же. Вчера.
Эту мысль нарушила Гелла, которая приподняла брови и поинтересовалась:
— Что скажешь, Паршеррд? Если ты, конечно, в состоянии что-нибудь сказать.
— Гелла Кархарн, ты волшебница.
Она фыркнула, а Рихт уже повернулся ко мне:
— Собственно, хотел сказать, что нас уже ждут.
— Кто?
Глупее вопроса не придумаешь, но это было все, на что меня хватило. Мои глаза стремительно увеличивались в размере, потому что вот прямо сейчас мне нужно было выйти за эту дверь, пройти по коридорам съемочного павильона и оказаться под прицелами видеокамер.
Гелла развернулась (как-то слишком резко, пожалуй), а Рихт кивнул:
— Пойдем, Танни.
Я пошла. На подгибающихся полусогнутых, хотя со стороны это выглядело как обычная походка. По крайней мере, очень на это надеюсь.
Только оказавшись у двери, повернулась к сотворившим из меня Теарин.
— Спасибо, — сказала искренне.
Бирек выразительно моргнул, Гелла фыркнула:
— Удачи, — бросила отрывисто и снова отвернулась, словно все происходящее ее совершенно не касалось и не под ее чутким руководством только что произошло мое невероятное преображение.
Оказавшись за дверями, я почувствовала себя еще более странно. Наверное, такое чувство бывает во сне, когда ты думаешь: «Что за чешуйня творится?» — но продолжаешь поступать так, как поступил бы на самом деле, если бы с тобой случилась такая чешуйня. Хотя кто его знает.
— Не волнуйся. — Голос Рихта выдернул меня из сюрреалистичного мыслепотока. — Если что, я буду поблизости.
— И пристрелишь меня в случае особого позора?
— На территорию съемочного городка запрещено проносить оружие.
— Какое упущение!
— И не говори.
Я фыркнула, а Рихт неожиданно остановился, и я чуть в него не влетела, но вовремя успела затормозить.
— Танни, у тебя все получится.
— Ты в этом так уверен?
— На девяносто девять процентов.
— А, то есть на один ты все-таки сомневаешься?
— Исключительно потому, что кто-то сейчас поджал хвостик.
Что-о-о?!
— Это ты вроде как про меня, да? — Я сложила руки на груди.
И тут же их опустила, в панике оглядывая сгибы локтя и запястья.
— Не переживай, эта краска так просто не стирается.
— Да уж вижу, — буркнула я, повторно рассматривая себя на предмет опасных разводов.
— А даже если и стирается, Гелла и ее команда поблизости. — Он шагнул ближе.
Аромат его парфюма, соединяющийся с образом Даармархского (что-то острое, резкое, опасное, напоминающее о зыбучих песках и черных ночах Лархарры… или Огненных земель), подействовал как удар под дых. Наверное, стоило отступить, но я не хотела, несмотря на то что всегда очень трепетно относилась к поползновениям в сторону моего личного пространства.
— Чего ты боишься, Танни?
— Того, что я не актриса? — фыркнула и подавила желание обхватить себя руками. — Не знаю. Я даже не знаю, что такое огонь. Пламя иртхана. Ты в курсе, как это работает?
— Могу только догадываться. — Рихт развел руками. — И вдохновляться записями Ильеррской.
— То есть с Гроу об этом ты никогда не говорил?
— А должен был? Я ловлю образ, как чувствую, и смею надеяться, что получается у меня неплохо.
— Неплохо?! — Я вскинула брови. — У меня такое чувство, что ты один из них.
— Ты сама это сказала. — Он хмыкнул. — Необязательно быть иртханом или иртханессой, чтобы гореть.
«Скажи это Мелоре», — подумалось мне, но вместо этого я спросила:
— Ты знал, что Гроу хочет меня на роль Теарин?
— Нет. — Рихт покачал головой. — Но сейчас я этому рад. Приятный получился сюрприз.
Да уж, сюрприз. Точнее и не скажешь.
Рихт возвышался надо мной, как Даармархский над Теарин, исходящая от него сила вливалась в меня уверенностью. Глядя на стоявшего рядом мужчину, я подумала, что будет справедливо ему об этом сказать. Сейчас.
— А знаешь, ты прав. Пойдем и сделаем это.
Он улыбнулся: жесткое лицо мгновенно преобразилось, в уголках глаз собрались лучики морщин.
— Так-то лучше, Танни Ладэ.
Ответить не успела, меня обожгло и тряхнуло с той же силой, с которой могло бы, случись мне схватиться за оголенный провод. Словно золото узора превратилось в пламя и сейчас текло по коже, по рукам, животу и груди, перекидываясь на лицо и на шею.
Шея. Что-то с ней не так.
Дурацкая мысль, когда тебе не хватает воздуха под пристальным взглядом Гроу.
— Если вы закончили, — он вскинул брови, — то прошу на съемочную площадку.
— И тебе доброго утра, Джерман. — Рихт усмехнулся.
— Утро будет добрым, когда двое претендентов на главные роли вытряхнут свои задницы из кишки коридора и займутся делом.
Не дожидаясь ответа, его драконейшество развернулся к нам пятой точкой и слинял.
— Что это с ним? — поинтересовалась я.
