Вопросов не возникло.
— Супер. Тогда, пока летим, все дружно открываем сцену семнадцать и вспоминаем все, что забыли.
Семнадцать? Это же…
Я рывком вытащила планшет и открыла сценарий.
Память меня не подвела: сцена семнадцать была о том, как Теарин плавилась под ласками Даармархского.
Э-э… а с другой мы начать не могли?
Интересоваться об этом на весь аэробас было бы по меньшей мере странно, поэтому я уткнулась в сценарий. Снимать предполагалось очень натуралистично: во всяком случае, чем больше я читала, тем круглее становились мои глаза. У этого фильма вообще какое возрастное ограничение?!
— У-у-у… а у меня этого нет, — заявил Ленард, который пялился в мой планшет. — У меня вообще облегченный сценарий.
Ы-ы-ы!
— Тебе сколько лет?! — рыкнула я, резво переворачивая планшет.
— Танни, не будь занудой!
— Я не зануда, — сообщила я.
— Да ну? Тогда дай почитать!
— Чтобы мне потом твои родители голову оторвали?
— Не оторвут, — уверенно заявил Сарр. То есть Ленард. — Мы им не скажем. Ну, Т-а-а-ан-ни-и-и…
Ну вот и как быть в такой ситуации?
Нет, я, конечно, понимаю, что у современного подростка тысяча и еще сотня тысяч способов насмотреться на всяко-разное, но это вроде как…
— Развлекаетесь? — поинтересовался Рихт, перегнувшись через спинку сиденья к нам.
— Ага. Танни мне не дает почитать сцену семнадцать.
— И правильно делает.
— Да ну вас! — Ленард надулся и отвернулся к окну.
А я почувствовала, что слегка краснею под изучающим взглядом Рихта.
Я.
Слегка краснею?!
— Почитаю еще, — буркнула я и опустила глаза.
— Не забудь планшет перевернуть, зануда, — донеслось с соседнего сиденья.
Я не нашла ничего лучше, как развернуться спиной к проходу, подтянуть ноги к себе и пристроить планшет на коленях. Вчитываться в такое оказалось крайне сложным делом, потому что мне не только реплики приходилось запоминать, но еще и ежеминутно представлять, как это вообще будет выглядеть. Точнее, как оно должно выглядеть.
Сцена семнадцатая начиналась с того момента, когда Теарин выходит на берег и видит Даармархского во всей красе. Ну и дальше по тексту. Учитывая, что это была за сцена и что мы все-таки не в порно снимаемся, действо перенесли с берега в воду. Но менее натуралистичным оно от этого не стало.
Мм… да-а-а…
И как прикажете мне это изображать?
На моменте «ладонь под туникой» я зажмурилась и помотала головой, стремясь избавиться от слишком яркой картины.
Чтоб.
Тебя.
Гроу!
Я должна была это прочитать ДО подписания контракта.
Поверх колен и головы Ленарда глянула в затемненное от солнца окно: Ортахарна не такая «высокая», как Мэйстон или Зингсприд, потому что местность здесь холмистая. Строить такие высотки, как в большинстве городов Аронгары, не получится по технике безопасности, здесь даже аэромагистралей всего две. Мы шли по верхней, но высота все равно была приличная.
— Заповедник! — воскликнул Ленард, приподнимаясь.
Я тоже невольно вытянула шею, чтобы увидеть приближающийся островок природы на окраине мегаполиса. Впрочем, островок — это слабо сказано. Островина, если не сказать островище. Обойти Саолондарский заповедник бодрым шагом можно за пару-тройку дней, включая ночи, но делать это запрещено. В него вообще запрещено углубляться, чтобы природа оставалась нетронутой. Собственно, он больше напоминает огромный парк, территория которого раскинулась на множество километров.
Сунула вспотевшие ладони между коленей.
— Знаешь, почему Саолондарский? — Рихт снова приподнялся.
— Почему?
— Есть такая легенда со времен первых иртханов: об иртхане Саолондаре и простой девушке, которую он полюбил.
Я скептически фыркнула, но Рихт все равно продолжал:
— Они познакомились на этом самом месте, где стоит ущелье и начинается река. Иртхан полюбил девушку и решил взять ее в жены, но этому браку воспротивилось все ее окружение.
Ну, разумеется.
— Ее похитили и увезли в ночь перед тем, как они должны были дать друг другу брачные клятвы. Утром Саолондар пришел в храм, но ему принесли написанное ее рукой письмо, в котором сообщалось, что она полюбила другого и хочет провести всю свою жизнь с ним. Вне себя от горя и ярости он отправился на место их встречи, обернулся драконом и парил над землей, выжигая все огнем и превращая в пепел. В миг, когда осознал, что теряет человеческий облик, пожелал обратиться в камень, чтобы не чувствовать боли предательства и не навредить ей. Саолондар опустился на землю, издал свой последний рык, от которого превратившееся в камень тело дракона раскололось на две части. Так возникло ущелье.
Почувствуй себя двоечницей, называется. Живу в Аронгаре я, а легенду Саолондара мне рассказывает Рихт.
— Никакой надежды на хеппи-энд, — сказала мрачно. — А с девушкой что стало?
— Она сумела сбежать, вернулась, но было уже поздно. Когда она поняла, что ее любимый обратился в камень, пообещала, что будет с ним вечно. Поскольку слезы рекой текли из ее глаз, она сама обратилась в реку. Если посмотреть сверху, река обнимает Саолондарское ущелье. Так что хеппи-энд все-таки был.
Убиться, какой хеппи.
— Было пророчество, что благодаря силе их любви это место простоит до скончания веков. Так и случилось, даже землетрясение не смогло его разрушить.
— Заслушаешься. — Язвительный голос Гроу выдернул меня из легкой прострации. — Но если что, уже пора выходить.
Что, уже?!
Даже не заметила, как мы сели.
Дракон меня раздери, я туда не хочу.
Вот так, нехотя, я выгрузилась вместе с остальными из аэробаса и оказалась у входа в заповедник. Пока ассистенты суетились с пропусками, осматривалась, стараясь не выдавать нарастающего напряжения.
Одно дело играть Теарин, совсем другое — возбужденную Теарин.
Ы-ы-ы.
По территории Саолондара можно было передвигаться исключительно на внутреннем транспорте, поэтому к месту съемки мы летели на открытых аэрокарах, управляемых сотрудниками заповедника. Внизу раскинулась нетронутая цивилизацией пустошь, только без драконов. Ущелье действительно чем-то напоминало застывшего зверя, расколотого на две части, а сразу за ним начинались река и зелень. Деревья, не высаженные и не выращенные людьми, растущие сами по себе.
Да-а-а, такое в нашем мире нечасто увидишь.
Точно так же, как редко бываешь в местах, по которым путешествовали еще в древности. Попыталась увидеть это место глазами Теарин: прекрасное и в то же время мрачное, потому что каждый пройденный метр отделял ее от свободы. На миг даже дыхание перехватило, когда представила раскаляющийся под солнцем камень и скрип колес повозки.
