— Ладно. — Я вскинула руки. — Сдаюсь перед лицом непреложной истины «самец всегда прав». Присваиваю Даармархскому почетное звание и медальку «Пиписька неудержимая» с соответствующим символом. И погоны на…
Рихт закрыл мне рот рукой.
— Прежде чем ты окончательно разрушишь свой женственный образ…
Я легонько цапнула его за руку, и он дернулся. От неожиданности, из-за чего я его еще и лизнула. Совершенно случайно.
— Этого до сих пор не произошло?
Глаза Рихта потемнели:
— Знаешь, Танни…
— Что?
— Если ты еще раз сделаешь так, не уверен, что не заработаю орден Даармархского.
— Медальку.
— Что? — немного хрипло переспросил он.
— Медальку, — повторила я, глядя ему в глаза.
Поскольку на сей раз он смотрел на мои губы, пауза несколько затянулась. Точнее, мне показалось, что она несколько затянулась, и я отвернулась к окну. Правда, тут же повернулась снова, потому что у меня волосы на затылке зашевелились, а вместо позвоночника возник раскаленный стержень, от которого по всему телу рассыпались огненные искры.
Оборачиваться не торопилась. Хотя бы потому, что я знала, кого там увижу, и если честно, это не радовало. Вот совсем. В записях Ильеррской говорилось о какой-то привязке, и мне бы очень не хотелось думать, что у меня вот это вот, только в начальной стадии. Потому как иначе объяснить эти искры и подпрыгивающее до подбородка сердце при его приближении я не могла.
— Что?! — Все-таки обернулась, встречая огненный прищур. — Мне нужно упасть тебе на руки при выходе из аэробаса? Или под ноги? Куда-нибудь еще?
Гроу приподнял бровь.
— Фантазии у тебя занимательные, Зажигалка, но вообще-то я по поводу фотосессии. После нее у тебя будет три часа, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок, а потом у нас с тобой ужин на высшей точке Ортахарны.
Свою отвисшую (теперь уже натурально) челюсть я ловила на уровне груди.
С тем же успехом он мог вбить мне в макушку табличку: «Занято», и главное — сделать это надо было вот обязательно при Рихте!
— Как скажешь, — заявила я. — Контракт обязывает.
И снова отвернулась. Мне искренне хотелось насыпать ему льда в штаны, а заодно и себе, чтобы не самовозгораться всякий раз, когда он ко мне приближается. И откуда это пакостное чувство, что сделано это было совсем не ради общей информации, а для того, чтобы приложить Рихта? С какой радости? Мы, между прочим, условий контракта не нарушаем, вместе нигде не появляемся, а общаться я могу с кем угодно, когда хочу и сколько хочу.
И буду!
Мало того что он мне устроил показательный вынос, так еще и…
Ужин!
Просто джек-пот, после которого Леона лично приедет на съемки и отвинтит мне голову. Так и представляю себе ее слова: «Ты ею все равно не пользуешься».
Ладно, Танни. Вдохнули.
Выдохнули.
Впереди еще съемочный день и сцена номер семнадцать…
— Сегодня снимаем шестнадцатую, — объявил Гроу. — После обеда у всех свободное время.
Кроме меня, ага…
Стоп! Шестнадцатую?! А семнадцатая ему чем не угодила? Я, можно сказать, морально готовилась, настраивала себя все утро на подвиги и свершения, две чашки кофе выпила под аутотренинг, что у меня все получится, чуть не подавилась рогаликом с камартовым фларом, когда перед зеркалом попыталась изобразить страсть, и что… завтра все по новой?
Это как экзамены пересдавать!
— А…
— А все вопросы на месте, Танна Ладэ, — припечатали меня.
На месте так на месте.
Мы стремительно снижались, я изредка поглядывала на Рихта, который подозрительно молчал. Решила последовать его примеру, и до той минуты, пока мы не сели на территории, рассматривала заповедник с воздуха. Стоило аэробасу замереть на стоянке, указала Рихту глазами на Ленарда. Он улыбнулся и, как только Гелла отошла, напрочь заблокировал парню выход.
— Не, ну супер, — процедил Ленард, выдергивая наушники. — Вам друг друга мало, что ли?
— Мало, — сообщила я. — И мы отсюда не выйдем, пока ты не скажешь, в чем дело.
— В чем дело? — Мальчишка вскочил, подхватив сумку и раздувая ноздри. — Это ты мне скажи, в чем дело?! По-моему, ты вчера выразилась предельно ясно. Когда сказала, что у тебя нет на меня времени.
Та-ак…
— Рихт, мы тебя догоним, — сказала я.
И мысленно поблагодарила, когда он вышел вслед за остальными.
— Ждешь, пока Гроу за тобой лично явится? — поинтересовался Ленард. — Понравилось на драконе кататься?
Я сложила руки на груди.
— Когда это я такое сказала?
— Что, и с памятью еще проблемы?
— Представь себе, — плотно сжала губы. — Ну. Рассказывай.
Ленард отзеркалил мою позу. Надеюсь, не выражение лица, потому что если оно у меня такое же упрямо-зверское, то на фотосессию меня сегодня не пустят.
Поскольку отступать я не собиралась, он все-таки процедил:
— Вчера, когда с тебя грим снимали.
Ну, супер.
Вчера, когда с меня снимали грим, я сидела в трейлере в полном ауте после случившегося. Даже почти не замечала, что происходит вокруг, разве что Гелла мельтешила перед глазами, ее ассистентки и еще Мирис. Та самая Мирис, которая крутилась поблизости и изредка выходила, а потом возвращалась.
— Пойдем, — кивнула на выход.
Ленард, видимо, ожидавший другого, опешил:
— Куда это?
— Да так, пообщаемся кое с кем.
На выходе ко мне прицепился взгляд Гроу, но я его стряхнула, как колючку с одежды. Если сейчас буду думать еще и о всяких дракономордах, то у меня точно крышечку сорвет, и я отправлюсь в небытие.
Мирис обнаружилась рядом с Геллой, не представляю с чего, но у них там явно назревала антиладэйская коалиция. А вот чтобы она не превратилась в оппозицию и не перешла к боевым действиям, решать такие вопросы нужно сразу и прямо.
— Мирис, — шагнула к ним, — разговор есть.
Гелла хмыкнула и отошла, ассистентка обернулась, стянув и без того тонкие губы в ниточку. Сейчас она чем-то напоминала эсстерду Броджек, разве что у той внутри был металлический стержень, а у этой прутик. Который, по всей видимости, коннектился исключительно к пульту управления местрель Ярлис.
— Ленард вчера обо мне спрашивал?
— Спрашивал. — Как она сквозь сплавленные губы умудрялась цедить слова и при этом раздувать ноздри, как паруса, — большой вопрос.
— И почему я об этом узнаю только сейчас?
