Не думаю, что ей стало нехорошо: просто по какой-то причине девушку исключили из круга общения. Недавно я возвращалась из сада и увидела, как Ибри вылетела из ниши, яростно сверкая глазами. Она меня не заметила (в тени цветущих бесчисленными алыми цветами наэррвар), но, когда я шагнула в прохладу замка, в коридор, закованный в мрамор, из занавешенной парчой ниши донеслись всхлипывания. Отодвинула тяжелую ткань: одна из девушек, Наэна, рыдала, прижимая руку к щеке. Когда я попыталась с ней заговорить, она вскинула на меня залитое слезами лицо и отшатнулась, на бледной скуле пламенела, словно ожог, пощечина.
— Только попробуй кому-нибудь рассказать! — сдавленно прошипела она и метнулась мимо диким виаром.
Рассказывать я никому ничего не собиралась, равно как и встревать в гаремные разборки. А вот попасть к Даармархскому стало делом принципа. Когда я обратилась с этой просьбой к Мэррис, она с каменным лицом сообщила, что местр сам решает, когда и с кем ему встречаться, удел наложницы — смиренно ожидать изъявления его воли.
За последние дни наши с ней отношения стали еще более прохладными: Ибри нажаловалась на меня, и девушки, как одна, подтвердили ее слова, что зачинщицей случившегося в обеденном зале была я. Разумеется, Мэррис не первый день жила на свете, но тем не менее настаивала, что я должна извиниться перед Ибри при всех. По ее мнению, это исчерпало бы конфликт, по моему — подогрело бы, поэтому твердо и решительно отказалась. Когда женщина попыталась на меня надавить, сказала, что, если она не хочет однажды разнимать клубок девиц в коридоре и лечить наши синяки, придется Ибри походить с ущемленной гордостью.
После этого разговора Мэррис оставила меня в покое, но на ее помощь рассчитывать больше не приходилось: женщина привыкла, что любая ее воля исполняется беспрекословно. Возможно, именно поэтому на многие выходки Ибри закрывались глаза, стелить мягко эта змея умела как никто.
— Я подожду здесь и покараулю, — произнесла Аннэри. — Если кто-то войдет, скажу, что вам тоже плохо.
— Спасибо. — Я улыбнулась и отправилась за ширму переодеваться.
В свертке были удобные брюки и лиф: из тех, что предназначены для танцевальных тренировок, каменно-телесного цвета. Во время растяжки и упражнений мы должны были выглядеть одинаково, чтобы не отвлекаться на пестрые наряды, заостряя внимание только на грации и пластике. В такой одежде я могла свободно передвигаться, она совершенно не стесняла движений. Пусть даже выглядела чуть ли не обнаженной, только так я могла свободно исполнить то, что задумано. Учитывая, что танцевали мы по утрам до обеда, Аннэри успеет вернуть мой костюм на место, и никто ничего не заметит.
Когда я вышла из-за ширмы, девочка сидела на полу и теребила кисточки пойманной в капкан скрещенных ног подушки. Длинные косы подметали ковер, босые ноги упирались пятка в пятку. Она покусывала порозовевшие губы, но, заметив меня, тут же вскочила.
— Вы ведь не передумаете? — взволнованно спросила Аннэри.
— Нет, — покачала головой.
— Но…
— Не бойся, Ри. — Я улыбнулась такой трогательной заботе. — Все будет хорошо.
— Правда?
— Правда. — Я не удержалась и слегка дернула ее за косу. — Не знаю, что бы я без тебя делала.
Девочка зарделась:
— А я без вас.
Удивительно, но за эту пару недель мы сдружились, хотя по возрасту она могла бы быть разве что моей младшей сестренкой. Я никогда не относилась к ней как к служанке (хотя с другими девушками у меня не было таких доверительных отношений), и она отвечала мне заботой и добротой. В чем-то мы с ней были похожи: Ри оказалась здесь, потому что родители не смогли расплатиться с долгами, а я — потому что осмелилась выступать. Девочке приходилось сейчас нелегко, и мне тоже, но, коротая вечера рядом с ней (под предлогом того, что мне нужно расчесать волосы и заплести косы), я снова стала искренне улыбаться. Через несколько дней начала и она.
— Не забудьте: четвертое окно справа на втором уровне.
— Я помню, — улыбнулась.
А потом направилась к балкону.
Идея явиться к Даармархскому через окно пришла после жесткого отказа Мэррис: в конце концов, замок был построен так, что передвигаться по нему можно не только изнутри, но и снаружи. Попытаюсь выйти из крыла наложниц — меня остановит первый же наряд хаальварнов или стража, и чем это за кончится, одному небу известно. Хорошо, если доложат ему, но, скорее всего, Мэррис решит проблему сама (за ней закреплено такое право). Иными словами, поставит на колени на рассыпанные бусины в общем зале. Не считая того, что это весьма неприятно, потехой для Ибри и остальных мне становиться решительно не хотелось.
Ненадолго задержалась у перил, позволяя парящему над океаном ветру подхватить выбившиеся из кос прядки. Пальцы слегка подрагивали, но не только из-за того, что мне предстояло пройти большую часть замка по стенам, просчитывая каждый шаг, чтобы не попасться на глаза страже. Костюм, особенно под покровом ночи, позволит мне слиться с камнями, но я все равно часами просиживала на балконе, запоминая, когда и где стоят хаальварны, когда сменяются. В Верхний сад выбиралась для того же: отсюда замок был как на ладони.
Аннэри выяснила, куда выходят окна спальни Даармархского. Добраться туда было достаточно сложно, в той части замка для меня начнется самое главное испытание. Потому что как перемещаются хаальварны и стража там, мне пока неизвестно.
Но даже это волновало меня не так сильно, как то, что я ему скажу при встрече.
Сотни фраз я отметала снова и снова, начало разговора казалось непреодолимым препятствием, пострашнее острых камней, о которые внизу разбивались волны. Поэтому, вцепившись в мрамор перил, я снова и снова вглядывалась в темноту волн, настраивая зрение на ночь, а себя — на то, что у меня все получится.
Понимала, что чем дольше медлю, тем больше во мне сомнений.
Оттолкнувшись, легко вскочила на перила. Цепляясь за трещину в камне, шагнула на уступ шириной в половину моей ступни и быстро подтянулась наверх.
Ветер хлестнул по обнаженной спине, но холодным он не был. Через пару метров нырнула в нишу под массивным навесом статуи, пережидая наряд, а после — вновь на уступ. Я медленно двигалась вправо, прокладывая путь кончиками пальцев. Первая часть пути не заняла много времени: пройти до вырастающей вершиной горы башни и взобраться по покатой черепице наверх. А затем мгновенно припасть к соединению скатов, протянувшемуся полосой-дорожкой, и слиться с ним, потому что внизу по коридору прошли хаальварны.
Их шаги стихли, и я снова выпрямилась. Быстро пробежала до небольшой башенки, укрылась за ней, пережидая наряд стражи на верхней стене, а потом, придерживаясь за ребро, скатилась на край стены и мгновенно спустилась на уступ, огибающий замок. Здесь было совсем темно: только шум волн, рычащих на меня, пока еще предупреждая, и шелест ветра, облизывающего стены. Сердце билось о камень, отдавало в ладони, пока я осторожно двигалась к цели. К жилому крылу, где располагались покои Даармархского.
