Помывка затянулась.
Сначала один раз, а потом и еще раз. Во всяком случае, когда Максим и Марта вышли из ванной комнаты, обед уже был полностью приготовлен. О чем говорили довольные крики солдат где-то внизу.
Служанка, скрывая легкое смущение на лице, быстро испарилась в неизвестном направлении. Ведь на диване, напротив двери, сидел Лев Евгеньевич, читая свежую немецкую газету. Он удивленным взглядом проводил служанку и вопросительно уставился на командира.
– Она просто помогла мне одеться.
– Так долго?
– Китель был порван. Сразу не углядела, вот и подшивала.
– Китель?
– И галифе. Вы же помните, как я сверзился с веревочной лестницы. Вот сразу и не разглядела.
– Как вам угодно, – обтекаемо ответил Хоботов, впрочем, принявший ответ командира благосклонно. Ему понравилось, что тот не стал порочить служанку или, что еще хуже, похваляться своими успехами.
Чисто выбритый, опрятно одетый Максим производил на управляющего неизгладимо лучшее впечатление, чем былой болотный монстр. Настолько, что тот стал и умеренно приветлив, и более словоохотлив.
Пообедали.
Однако выступать не спешили.
Где располагался штаб 8-й армии Кайзеровской Германии, Максим прекрасно знал. Благо что в бумагах Германа фон Франсуа хватало полезных отметок. И даже подробная карта того небольшого городка имелась.
Казалось бы – халява. Но поручик рефлексировал.
Командующим 8-й армии был генерал Гинденбург, а начальником его штаба – Людендорф. Эти два персонажа в голове у Максима ассоциировались с лучшими командирами Германии времен Первой мировой войны. И он ждал от них адекватной реакции на новость о разгроме штаба 1-го армейского корпуса.
В сам городок, конечно, они солдат не набьют. Маленький очень. Там и штаб-то едва в состоянии разместиться. А вот поставить заслоны на основных дорогах должны. Так что днем там делать нечего. Слишком хорошая видимость. Да и не ожидают немцы ночной атаки.
Поэтому, коротая время, он занялся работой с людьми.
Минуло четверо суток с того момента, как он попал в эту эпоху. Долгие и тяжелые четверо суток. Вокруг Максима сформировался отряд, совершивший под его руководством массу значимых дел. Но вот беда – заниматься организацией людей и их подготовкой у него получалось только стихийно. От случая к случаю. Да и там – самую малость.
Про боевую, физическую и тактическую подготовку и речи не шло. Так, перед делом что-то объяснит и ладно. Или по ситуации прокомментирует. В остальном же – не до того было. Совсем не до того. Да и не успел бы, даже если бы и захотел…
Пять часов пролетели незаметно. Работы по структурированию и формированию ролевой системы подразделения еще были далеки от завершения. Но все равно требовалось выдвигаться. С остальным поручик разберется потом. Если сможет…
Управляющий и слуги выстроились провожать незваных и нежеланных гостей. У всех нейтральные, постные лица. Лишь Марта слишком заметно теребила подол юбки и явно нервничала, кидая встревоженные взгляды на Максима. Странно. Очень странно. Но да ладно.
Двинулись в путь. Тихо и осторожно. Стараясь не поднимать пыль, дабы не испачкать отдраенные автомобили.
Несмотря на внешнюю благость ситуации, Максиму что-то не давало покоя. Что-то едва уловимое и непонятное в поведении Марты. Поэтому, отъехав версты на полторы и укрывшись от имения за перелеском, поручик велел автомобили согнать с дороги и спрятать в деревьях. Ну и подготовить засаду. Выехали с запасом, так что время пока имелось. А вот терзания интуиции требовалось успокоить. Неспроста ведь поднялась тревожность? Ой неспроста…
И о чудо!
Получаса не прошло, как по дороге от имения выехали две телеги. Да не картошкой груженные или мукой, а людьми. Причем, что особенно интересно, связанными оказались бойцы в форме Русской Императорской армии.
– Красавцы-то какие! – отметил Максим и, подняв отряд, поехал знакомиться с этими дельцами заново. Ведь выходило, что они где-то пленных эти полдня от них скрывали. Засранцы.
Когда грузовики заметили – извозчики с сопровождающими заметались. Кто-то даже выстрелил из винтовки пару раз в сторону русского отряда. Но, к счастью, промахнулся. А вот короткая очередь из пулеметов легла очень удачно, взрыв землю возле одной из подвод. Поэтому слуги остановились и, побросав оружие, задрали руки. Воевать они как-то оказались не готовы. Тем более при таком раскладе.
– Кого я вижу! Карл! Ты ли это? – радостно произнес Максим приблизившись.
Но тот оптимизма поручика не разделял. Даже напротив. Хотя внешне был предупредителен и попытался включить дурака. Мол, герр офицер, не хотелось беспокоить вас судьбой людей, сдавшихся в плен и уже не являющихся военнослужащими Русской Императорской армии. А порядок требует препроводить их куда следует. И так далее. И тому подобное. Вот только не сумел полностью погасить в глазах отблеск ненависти с изрядной долей презрения. Да и Максим Федорович уже больше не желал играть в цивилизованного парня. Поэтому, подойдя, он пробил с подшага и разворота корпуса мощный удар кулаком в челюсть. Современная техника нанесения ударов начнет формироваться только в 20—30-е годы XX века на волне модернизации техники бокса. В 1914 году же это откровение. Во всяком случае для Европы. Так что управляющий рухнул на землю и заелозил, пытаясь подняться. Но куда там! Только встал на карачки, как получил сапогом по ребрам, отбросившим его на пару шагов. На этом и успокоился, поняв, что рыпаться не стоит, пока не разрешат.
– Сапрыкин.
– Я!
– Развязать наших! Проверить, что с ними.
– Есть! – козырнул он, повторил приказ и бросился исполнять.
– Петренко.
– Я!
– Этих, – махнул поручик пистолетом на слуг из имения, – отвести в сторону и поставить кучей.
– А этого? – спросил Петренко, указывая на управляющего.
Бах!
Вздрогнул пистолет в руке поручика, прекращая мучения Карла. Ну и отвечая на вопрос солдата.
– Ваше благородие, – почти следом обратился Сапрыкин к Максиму.
– Да.
– Там… это…
– Что там?
– Да служанка там. Связанная.
– Служанка? – удивился Максим, переведя взгляд на вторую телегу, где его бойцы уже вытащили из сена зареванную Марту с хорошим таким бланшем под глазом.
– Лев Евгеньевич, спросите ее, что случилось?
Прапорщик охотно выполнил поручение. И оказалось, что служанку обвинили в том, что она не только опорочила честь немки, но и донесла русскому офицеру о пленных.
– Глупо как-то… – почесал подбородок Максим. – Если она мне донесла о пленных, почему я их не забрал?
– У вас же автомобили полны людьми, – заметила Марта. – Так говорил он, – кивнула она на труп Карла.
