«Надо бы подзорной трубой где-то разжиться, или что тут у них вместо бинокля? Видимость из-за этого заборчика совсем слабенькая – щурясь, строил планы Еремеев. – Правда, я не собираюсь все время в войну играть, но кому есть дело до моих чаяний!»
Наконец, пожаловал и сам хан с остальными бойцами. У кромки леса они сгрудились, о чем-то сговариваясь, после чего одна группа воинов направилась к косарям, вторая поскакала в деревню. Сам же главарь остался наблюдать за подчиненными вместе с десятком всадников. И тут настало время стрелков.
Почти сразу к ним подключились «косари» с татарскими луками и приданные им бойцы, вооруженные пистолями. Степняки изначально не собирались уничтожать живой товар, да и сопротивления совершенно не ожидали, а потому даже не успели воспользоваться своим главным оружием. Ни одной стрелы не полетело в сторону «сенозаготовителей».
Самым слабым звеном в обороне являлся заслон перед деревней, куда сейчас несся отряд из трех десятков всадников. Еще четверо во главе с ханом вырвались из-под обстрела в лесу и устремились следом.
Противостояли всадникам деревенские охотники, Еремеев и Радим. Степняки тут же осыпали защитников стрелами.
Невысокий деревянный забор, доселе припрятанный в траве, был поднят, как только степняки устремились к деревне, это уберегло защитников от первых залпов. Охотники также успели выстрелить по три-четыре раза, но поразили не больше десятка врагов.
– Рогатины к бою! – закричал Александр.
Забор ощетинился длинными двузубыми копьями, а это для лошадей было очень опасно. Враг попытался придержать скакунов и развернуть их. Несколько бедных животных не успели остановиться и с жалобным ржанием напоролись на рогатины. Всадники смешались в кучу, и можно было воспользоваться огнестрельным оружием ближнего боя. Радим и Еремеев не упустили такой шанс. Правда, помощник успел пальнуть лишь раз и получил стрелой в плечо. Александру повезло больше: он растратил все заряды и лишь после этого едва не угодил под вражескую лошадь.
«Неужели амулет Радима разрядился? – мысленно сокрушался он, судорожно пытаясь зарядить пистоль. Вот только стрелять больше не было необходимости: хан бросил саблю на землю, и трое оставшихся в живых всадников сразу прекратили отбиваться от наседавших крестьян.
К месту стычки подтянулись остальные участники засады. Показался староста.
– Зван, убитых похоронить, раненым оказать помощь. Радим, ты как?
– Навылет прошла. Ты посмотри: здесь вместо наконечника клык крылатого волка. – Он указал на пронзившую плечо стрелу. – А я еще удивился, почему амулет не сработал.
«У них тут вдобавок и волки летают?! Как же я мало знаю этот мир! Нужно поторопиться с ликвидацией пробелов в образовании, а то так и помру в неведении. Тьфу, не фиг на себя беду кликать, и так помощников и доброжелателей более чем достаточно!»
Очень не хотелось спрашивать о потерях, но Еремеев себя пересилил:
– Буян, скольких недосчитались?
– Одному не повезло, степняк саблей достал насмерть. Четверо ранены, должны выжить.
– Кто именно погиб?
– Один из тех, кого я против тварей натаскивал.
– Жаль парня. – Еремеев нахмурился.
– Войны без потерь не бывает, а у нас настоящая битва.
– Что татары говорят?
– Да кто же их поймет! Лопочут по-своему, слова словно выплевывают да злобно зыркают, будто это мы на них напали.
– Я понимаю по-татарски. – Лада возникла из ниоткуда. – А один из выживших знает русский. Он постоянно прислушивается к словам деревенских и переводит хану.
– А вот это негоже. Буян, есть надежное место, где пленников запереть можно?
– Найдем.
– Нужно такое, где Лада смогла бы слышать их разговоры.
– Добре, – кивнул ветеран, усмехнувшись. Он поторопился к пленникам, которых местные рвались нанизать на рогатины.
– И откуда ты знаешь татарский? – поинтересовался Еремеев.
– Так я с детства жила в лагере профи у старика-татарина. Его другие очень боялись, поэтому меня никто не трогал. У него языку и обучилась.
– Почему раньше не сказала?
– А была надобность? – Она округлила глазки.
– Нет, но командир обязан знать возможности подопечных. Что еще умеешь?
– Немного в травах разбираюсь, могу раны заговаривать, боль снимать. Убивать раньше могла. Пожалуй, все.
– Прямо сокровище, а не… – Александр перешел на шепот, – девка.
– Ты меня хочешь? – насторожилась она, по-своему истолковав шепот начальника.
– Мало ли кто чего хочет, – пробурчал он себе под нос.
– Другие никаких прав на меня не имеют, а ты жизнь спас, от кикиморы избавил, в болотной жиже утонуть не дал…
«Если сейчас не остановится, я и вправду поверю, что имею все права на нее. Потом – на другую, третью. К чему это приведет? К гарему? Но мы ведь не басурмане».
– Я просто тебя похвалил, Лада, и никаких прав на тебя не имею. Ты хорошо справляешься с заданиями. Иди к Буяну, он выдаст новое поручение.
Лада побежала в деревню.
«Я действительно много чего хочу в этой жизни, – почувствовав жар на щеках, мысленно проворчал Еремеев. – У Радима губа не дура. Сразу глаз на нее положил, вот только Лада, по-моему, среди прочих его особо не выделяет. Как бы она с ролью отрока не свыклась. Девушки должны оставаться девушками, а я ее к разведке припряг. Сволочь – что еще про себя сказать могу? Причем первостатейная, и оправдания мне нет. Поэтому даже не буду оправдываться и оставлю все как есть. Лошадей ведь на переправе не меняют? Хотя о чем это я?»
Мотнув головой, словно пытаясь вытрясти оттуда лишние мысли, Александр направился к своему помощнику. Тому уже вытащили стрелу и перевязали ветошью руку.
«А ведь у них тут даже спирта нет! Чем они раны обеззараживают? Перетянули – и все?»
– Радим, тебе кровь-то остановили?
– Приложили какую-то травку измельченную. Сказали, должно помочь. Еще женщина что-то побормотала над плечом, и боль стихла. Жаль, мне двое суток нельзя на лошади скакать.
– Придумаем что-нибудь, – успокоил помощника командир.
«Придется парня здесь оставить. А мне – как можно быстрее к Никанору. – Александру сержант так и не назвал своего имени, но в пароле прозвучало именно это. – И еще в одно место заглянуть надо, все-таки пообещал умирающему. Не выполнить последнюю просьбу человека – грех, тем более он меня Еремеевым назвал».
– Данила-купец, не побрезгуешь в моем доме заночевать? – обратился к Александру староста. Он закончил раздавать распоряжения и подошел к дорогому гостю. – Заодно и про жизнь погуторим.
– Почему бы и нет? Сейчас своих пристрою, и к тебе.
