– Здравствуйте-здравствуйте. Хотите все-таки записаться на карате? – усмехнулся он.
– Нет, хочу записаться в библиотеку, Яков Семенович. Можно?
– Раз так, пошли записываться, – кивнул Яков Семенович. – Кого записывать будем?
– Анастасия Бойцова, – продиктовала я.
– Бойцова, значит? Ну-ну, – хмыкнул библиотекарь, косясь на мою ладонь.
– Это я… тарелку разбила. Случайно, – пробормотала я и почувствовала легкое головокружение. Не хватало еще покрыться красными пятнами.
Но Яков Семенович, похоже, не обратил внимания.
– Так, Настя, теперь распишитесь. И можете выбирать книжку.
– Угу, только меня все называют Стасей, так привычней, – буркнула я и отправилась к стеллажам. – Вы мне, кстати, какую-то книжку хотели дать.
– А вы что любите? Фантастику, детективы?
– Без разницы, – я пожала плечами. – А есть что-нибудь про обычных подростков, как я?
– Пока трудно сказать, – улыбнулся Яков Семенович, – я же не знаю, какая вы. Давайте так: я дам книжку, а в следующий раз вы мне скажете, такая вы или не такая. Идет? Встречаемся в субботу в три.
Книжка была небольшая, а читала я быстро.
– Идет!
– И, раз уж мы с вами в одном подъезде живем, у меня будет просьба…
Яков Семенович накинул куртку, выключил в читальном зале свет и направился в хранилище. Через минуту он вышел с тяжеленной стопкой книг.
– Возьмите, пожалуйста, несколько, мне одному не донести.
Пока мы шли к соседнему дому, Яков Семенович рассказывал:
– Понимаете, уже месяц компания ребят собирается на моем этаже. Может, знаете их? Один высокий, лохматый, светлый такой парень, у него еще постоянно то глаз подбит, то губа в кровь.
– Гришка Савельев, что ли? Он в восьмом учится. То есть почти совсем не учится, в школе редко бывает.
– Может, и Гришка. Другие два поменьше, они ему в рот смотрят, он у них вроде главного. Так вот, они с ноября в подъезде собираются, как холодно стало. Они от меня сначала шарахались, на другой этаж сбегали. А я им стал чай в термосе оставлять и булки. А пару дней назад книжки из библиотеки принес, которые у нас списывают. Смотрю – не разбросали, а несколько даже с собой забрали. Вот, хочу им новые подложить.
Я удивленно глянула на библиотекаря. Он что, думает, они и правда будут его книжки читать? Небось, кинут на другом этаже или страницы повыдирают. Святая простота, а еще такой взрослый.
Сгрузив стопку на подоконник, Яков Семенович кивнул:
– Спасибо! Так мы договорились? В субботу в три, да? Не опаздывайте!
Глава 6
В субботу по дороге в библиотеку я встретила Ромку. Он стоял на автобусной остановке и рассматривал расписание. Мама его с утра уехала в больницу, в областной центр, и он изучал, когда она может вернуться.
– Пошли со мной? – предложила я. – Не знаю, что там за литстудия, но дядька прикольный ведет.
Я и не думала, что он согласится, – все-таки у него сейчас такое происходит. А он почему-то сразу кивнул и пошел со мной. Наверное, ему совсем одиноко и страшно было на этой автобусной остановке, он ведь не знал, какие новости привезет автобус из Воронежа. Только внутрь он со мной не пошел.
– Ты сначала узнай, может, мне нельзя. А я тут пока… – Ромка стал изучать табличку на библиотеке с таким же видом, с каким только что рассматривал расписание.
Я была в библиотеке без двадцати три и, как выяснилось, оказалась первой. Якова Семеновича я не увидела и решила подождать на диванчике в коридоре. Достала из сумки книжку; до конца оставалось две страницы. Без четверти три появился высокий светловолосый мальчик – потом я узнала, что его зовут Виталик. Редко кто ходит в выходные в белой рубашке с галстуком и в костюме, а Виталик вот пришел. Может, он, конечно, после студии в театр собирается, но вообще он весь был какой-то приглаженный, даже прическа волосок к волоску. У меня лично так никогда не получалось: на проборе и на лбу волосы всегда торчали в разные стороны, как с перепугу. Мама говорит, что это хорошо, это молодая поросль пробивается. А по мне бы уж лучше ее не было. Виталик переобулся, непонятно зачем причесался перед зеркалом и сразу прошел в читальный зал.
– Яков Семенович! Я подумал над вашим предложением, – поздоровавшись, по-деловому начал он.
– В самом деле? – Яков Семенович раскладывал на столе бумагу и краски. – И?
– И решил, что буду участвовать в конкурсе. Я вот тут рассказ принес, посмóтрите?
– Интересно, – Яков Семенович взял из рук Виталика скрепленные степлером листы и быстро пробежал глазами по строчкам. – Фантастика?
– Ну-у-у, – замялся Виталик, – не знаю. Я туда всего понапихал, по-моему.
– Ладно, почитаю, – нахмурился Яков Семенович, – а оперировать текст готовы, если надо?
– Как это – оперировать?
– Как? Резать лишнее, удалять неудавшееся, отрубать мертвых героев, сокращать, реанимировать, впрыскивать в текст жизнь.
Глаза Виталика расширились от ужаса. Не знаю, как он, а я вот живо представила операционный зал и рассказ, распростертый на столе, над которым в белом халате, в маске и перчатках нависал Яков Семенович и со зверским выражением лица резал его скальпелем.
– Но, может, – лукаво улыбнулся Яков Семенович, – нашему пациенту и не понадобится операция. Может, обойдемся амбулаторным лечением.
– А-а нельзя совсем без лечения? – Кажется, Виталик уже пожалел, что принес библиотекарю свое творенье.
– Практически никогда, – жестко сказал Яков Семенович. – Вы черновики Пушкина видели? Нет? Ну так посмотрите.
– Но это же Пушкин, – начал было Виталик, но тут в комнату ввалились еще двое – мальчик и девочка.
Шуму от них было как от целой толпы. Приглядевшись, я узнала этих двоих: брат и сестра из параллельного класса. Сначала мне казалось, что они совсем не похожи: темненькая остроносая Соня с порога начала щебетать без остановки, то и дело толкая в бок спокойного Даню. Позже выяснилось, что они к тому же еще и двойняшки.
– Дань, дай мне сумку; ну, что ты перегородил проход? Двигайся, шевелись. Здравствуйте, Яков Семенович! Привет, Виталь. Даня, да проходи ты уже.
– Здравствуйте, госпожа сорока, – потрепал ее по плечу Яков Семенович.
– Ха-ха-ха, – Даня бросил рюкзак на ближайший стул, – и точно, сорока, целый день трещит без умолку.
– А ты слон неповоротливый, встал посреди дороги, – не осталась в долгу Соня.
– Ну, начало-о-ось, – закатил глаза Виталик и стал вытаскивать вещи из сумки.
Потом пришла совсем маленькая девочка. Я подумала, она третьеклашка, и удивилась, чтó ей тут делать – она, наверное, еще и писать-то как следует не умеет, не то что сочинять стихи-романы или чем они тут занимаются. Малышку привела бабушка, сказала, что заберет в пять, и ушла.
