Входят три женщины.
Вот вылупились!
Первая женщина. Товарищ Милда!
Милда молчит.
Вторая женщина. Тут чего-то натворилось.
Третья женщина. Пристал к ней, что ли?
Вторая женщина. Может, муж?
Первая женщина. Нет у нее мужа.
Милда. Схватил. Грудь.
Третья женщина. Да я его знаю. Слесарь со стройки. Вчера у нас водопровод выковыривал. Ты чего, хулиган, зря болтаешься?
Гринько. Аннушка!
Третья женщина. Ну, ну! Меня не тронь! Я теперь на декрет вышла. Видишь?
Гринько. Ну, черт.
Третья женщина. Вы что на него уставились?
Милда. Лоб красный. Глаза сладкие.
Гринько. Ваша карточка лучше. Да?
Яков. Гринь! Дьявол! Иди сюда.
Входит Саксаульский
Саксаульский. На репетицию? Не мог. В чем дело?
Яков. Мы рабочие со стройки, нас вызвали в клуб. Поторопитесь, господин.
Саксаульский. Не господин, а гражданин. Я завдрамчастью. Я Саксаульский. Не слыхали? Вы не по поводу ли декораций?
Яков. Не знаю. Вызвали нас.
Саксаульский. Подождите. Минутку. Я сейчас приведу заведующего клубом.
Вторая женщина. Что в доме делается. Верхний этаж расселили вниз. Потолок ломают. Говорят, этажов пять надстроят.
Входят Саксаульский и завклубом.
Гринько. Вы завклубом, гражданин?
Завклубом. Не гражданин, а товарищ. Да, я. Я просил десятника направить сюда пару толковых рабочих сделать пустяковую декоративную работу.
Яков. Ну.
Саксаульский. Это декорация для пластической симфонии раскрепощения женщины. Это грот мечты, откуда будут доноситься чарующие звуки.
Яков. Нельзя ли покороче, гражданин.
Саксаульский. Одновременно со звуками изменяется цвет цветов, переходя в красный. Значит, речь идет о проводке лампочек разного цвета в эти цветы.
Гринько. А это воронка?
Саксаульский. Это не воронка. Это цветок раскрепощения. Его в апофеозе прима вынимает из гнезда и застывает с ним в вакхической позе.
Рабочие советуются.
Яков. Как тут проводку — тройную придется делать.
Гринько. Да тут манжету запаивать.
Яков. Без реостата. Тут работищи — во.
Гринько. Часа три.
Яков. Вот что, граждане. Не с руки это нам. Больно возиться долго.
Завклубом. Ну что ж, что долго. Зато необходимо.
Яков. А потом ни к чему это. Зря руки портить.
Завклубом. Нам позвольте судить, зря или не зря.
Гринько. Да вы не кричите, гражданин.
Яков. Пойдем.
Выходят. На дороге еще раз Гринько оглядывается на Милду.
Вторая женщина. Ну, ну. Не привертывайся.
Завклубом. Что за обскурантизм! И так это легко по отношению к искусству. (Заметив женщин.) На репетицию?
Саксаульский. Нет.
Милда. Об устройстве ясель при доме.
Завклубом. Кто позволил собираться в клубе?
Милда. Управдому говорено.
Завклубом. Письменное разрешение.
Милда. Товарищ, поменьше бюрократизма.
Завклубом. У нас подготовка к Женскому дню. И вы нам мешать будете.
Вторая женщина. Товарищ. Товарищ! Мой опять третьего дни пьян пришел и Никитку бил. Я за милицией.
Первая женщина. Постой, потом. Сейчас про ясли.
Вторая женщина. Я про то же.
Третья женщина. Подождем, еще не все собрались.
Группа студиек.
Саксаульский. Мадам.
Завклубом. Опоздали, гражданки. Опоздали. Советская страна — это ведь прежде всего экономия и рациональное использование времени.
Студийки:
— У меня сверхурочная работа была.
— Смотрите, грузовик забрызгал. (Показывает ноги.)
Саксаульский. Это он от зависти. Переодевайтесь. (Выходит с завклубом.)
Студийка(к Милде). Выйдите, товарищ. Нам при вас неловко раздеваться.
Милда. Почему?
Студийка. Женщина?
Третья женщина. При мужчинах им не стыдно раздеваться, при бабах стыдно. Так. Допрыгались, чулкицы.
Вторая студийка. В чем дело? С вами не говорят.
Первая студийка. Китти, оставь. Что за амикошонство!
Вторая женщина. Скажите, пожалуйста! Фырки-фуфырки. Мы тоже можем. Гланька, слушай — отвечай. Нафа.
Третья женщина. Ну!
Вторая женщина. Чтофо тафам зафа дуфурыфы софобрафалифись?
Первая студийка. Они нас называют дурами.
Третья женщина. Нофогифи зафадифирафать.
Милда. Не цапайтесь.
Первая женщина. Я своего спрашивала. Он на пять рублей в месяц не согласен.
Входят Саксаульский с завклубом.
Саксаульский. Так, начали. Построиться. Репетируем все три части: первое — женщина в оковах; второе — долой цепи; и третье — апофеоз около грота мечты.
В последующем танце Саксаульский изредка перебивает танец одобрительными восклицаниями. Танцующие теснят группу Милды — та вынуждена отступать, не прерывая беседы.
Вторая женщина. Моя Фенька маленькая опять животом заболела, а Петюнька самовар чуть-чуть на нее не опрокинул.
Милда. Лекарства через амбулаторию брала?
Вторая женщина. Как через амбулаторию? Ночью живот схватил. Своих затратила.
Милда. Подсчитай все — и лекарства, и то, что тебе от ребенка не оторваться, — и ты увидишь, что это стоит не дешевле пяти рублей.
Завклубом. Прелестно. Каждый жест, каждое движенье Катерины Сергеевны достойно быть отлито в бронзу.
Третья женщина. А может быть, это помещение можно задаром оттягать?
Милда. Что ты! Ведь здесь не только клуб. Здесь занимаются частные студии, а это дает управлению домом доходы. Собрать столько же, тогда можем требовать, чтобы отдали нам, а не под студии.
